Листи з окупованого Луганська: як «мешканці ЛНР» їздять до Станиці за продуктами

Мовою оригіналу

Есть в моем окружении пара человек, которые олицетворяют собой полную гармонию с окружающим миром и довольствие любыми переменами. Мало того, они еще и ловко находят что-то хорошее и полезное в том, что происходит.

Разговоры с ними обычно похожи на бесплатный сеанс у психотерапевта, когда в конце беседы непременно звучит какая-то обнадеживающая фраза-путеводитель. У моих знакомых это: «Вот теперь мы сможем!..» Не могу припомнить, что сможем или смогли, но в момент произнесения этой фразы мой вечно хмурый лоб разглаживается.

Это я о чем? О том, что таких друзей полезно иметь в своем окружении, потому что все остальные, хмурые и недовольные – это все вокруг. Все, кто не доволен жизнью, кто ищет и находит огрехи – бесконечно играют в игру «было-стало».

Эти двое мне кажутся инопланетянами из затерянного измерения – им подвластны цены, стрессы, они могут планировать. Кстати, последнее, это просто мифический пункт – планы. Отсутствие планов отчего-то мне напоминает жизнь от завтрака до ужина, жизнь в местах лишения свободы с пожизненным сроком, какие уж там долгосрочные планы?

Подруга, приехавшая в Луганск в отпуск, спросила у меня: «У тебя есть планы? Какие они?» Я пожала плечами: «жить…» Она подвела черту: «Не может человек быть счастлив от того, что сварил картошку и съел ее». Я уже второй день думаю об этих словах. Я и сама знаю, что не может, что так жить – одним днем – неверно. Что это за странная жизнь? Но строить планы на год у меня не получается. Не получается от того, что я не понимаю своих материальных возможностей и возможностей в плане передвижения. Вот и выходит, что мои планы от ужина до завтрака – приготовить и съесть. И я уже два года пытаюсь принять это, научиться не обращать на это внимания. Жить так, будто все вполне нормально, «ит’с Окей». Так я всем и говорю, кто у меня об этом спрашивает – все нормально, правда, нормально.

Сегодня я прожила день рачительной луганской хозяюшки. Встала на рассвете, до солнца. Собрала документы, полегче оделась и выдвинулась в путь. В путь – на Станицу.

Раньше я бывала в Станицу мильон раз по работе, но то когда еще было… Я следовала простым инструкциям – где сесть на автобус и чтобы занять пораньше очередь.

Жара уже с утра несусветная. Водитель маршрутки с иголочки – наутюжен и сверкает всеми гранями счастья. Мы не отправляемся в путь, пока автобус не набит, как консервная банка. Дышать невозможно. Даже если человек чистоплотен, жара делает свое дело. Моя соседка не выдерживая зажимает нос рукой – над ней за поручень держатся толстуха и крупный мужчина. Полный автобус стариков. С тачечками, тележечками, сумочками, в носочках, с зонтиками… Когда мы причаливаем к мосту, одна из старых женщин не обращаясь ни к кому говорит: «Мне очень плохо, я не смогу». Но кому есть до этого дело? Ровным счетом никому. Все бегут сломя голову занимать очередь, чтобы пройти на «землю обетованную» как можно раньше. Очередь разная, странная. Все налегке, с ведрами и пакетами, сумками и тележками.

Пешком идти километр, не меньше. По мосту, по жаре. Я жду в этой очереди 6 часов. Здесь можно бы написать прописью – ШЕСТЬ, если кто усомнится. В правильности ехать в Станицу сомневаюсь в первую очередь я. Такие испытания для здоровья – нужны ли? Кому нужны? Мне? Чтобы притащить два пакета провианта назад, надрывая руки, обливаясь потом? Так для чего тогда такой поход, на который у меня уходит 13 часов жизни? Что можно принести такого из этих уютных сельских магазинчиков, чтобы моя жизнь в Луганске стала резко другой?

Сало, мясо. Да, дешево, да, беру. Но мы жили без этого, обходились. Это как в лачугу бедняка насыпать шоколада. Станет ли он счастлив этим? Отнюдь. Я покупаю конфеты, моющее, майонез, чай. Понимаю, что не могу нести все это.

По дороге назад толпы людей. У многих выглядывают бутылки масла, молоко, игрушки… Но самое главное – овощи, тонны овощей, которые переправляют на тот берег – тачками, тележками. На том деревянном огрызке дороги – разрушенном мосту – двое парней тянут на руках холодильник. Тяжеленный холодильник. Им нести его еще вот так километр. Не слабо! Какая же мотивация, чтобы тащить его по такой жаре в руках?

Взгляд выхватывает коляски, в которых вместо детей продукты, тележки, в которых красными боками в прорезях банановых ящиков сверкают шикарные помидоры.

В Луганске помидоры очень дороги – до 100 рублей за килограмм, в то время как в Станице самый хорошие – 3 гривны за кило. Люди тянут игрушки, вещи, продукты, пиво… Кажется, буквально все. Вот он – маркер жизни луганчан. Выходит, в Луганске можно жить ровно столько, пока можно питаться с украинских земель. И это не моя сентенция, это просто наблюдения с этого чертового моста, на котором проклинаешь все. Люди волокут в руках и на спине, в сумках, тележках… Счастливые едут домой – сделали запасы на зиму, удачно отоварились, сэкономили.

Я счастлива оказаться в Луганске, но домой мне еще ехать двумя маршрутками. И для моей поклажи это не близкий путь. Домой я приползаю глубоким вечером. Лицо и плечи сгорели. Это сущие пустяки. Выкладываю на стол свою добычу, как охотник – сало, мясо, конфеты… Меня так ждали и волновались, что сладость моих приобретений никому не в радость. Все устали нервничать и смотреть на часы, устали выглядывать меня. А я чертовски устала от избытка впечатлений. Вся одежда пропитана жарой, усталостью. Моих сил хватает только помыться и упасть. День прожит. Еще один день.

Я не привезла перец и помидоры и уже жалею об этом. Я слишком легкомысленно тратила деньги, хотя вокруг так делали многие, как в последний раз – скупая вокруг буквально все. Интересно, военные, видя это каждый день, что чувствуют? Те и эти? Когда назад везут молоко и масло, колбасу и пиво… Человек живет в Луганске потому, что здесь его дом, но эта жизнь абсолютно несостоятельна.