О чем мы говорили с Ходорковским — без света, под аккомпанемент полицейских сирен и гром музыки

То, что питерские власти панически испугаются совершенно невинного мероприятия — телемоста с Михаилом Ходорковским (тем более, за день до приезда Владимира Путина), и попытаются его сорвать, было очевидно не только организаторам. Обычно в таких случаях отключается свет, проливается ртуть, улетучивается хлор — или владелец помещения, арендованного для проведения пугающей акции, внезапно выясняет, что оно было сдано неправильно… Но в ход пустили самый, казалось бы, надежный способ — который, однако, не сработал.

Сообщение о «заминировании» гостиницы «Холидей Инн» и требовании всем покинуть здание нас совершенно не удивило. Ну не могли в Смольном (то ли получили команду, то ли намек, то ли просто выслуживались) позволить провести телемост просто так! Не зря же у входа в гостиницу почему-то не толклись никакие юные (и не очень) путинята, ушибленные на всю голову страхами перед кознями Запада. Значит, было предусмотрено другое…

Удивило то, что было потом. Практически никто из собравшихся не подчинился полицейской команде «очистить помещение» (другое дело, что две трети участников, заранее записавшихся для дискуссии, не пустили в здание, а большую часть журналистов обманным путем увели в другое помещение, обещая потом за ними придти — и никуда они уже не попали). Страха, — в том числе, перед возможной силовой «зачисткой» помещения, — не было ни у кого!

Над полицией и охраной отеля откровенно смеялись, отказываясь уходить, и парируя все их уговоры. Когда очередной полицейский стал требовать от нас покинуть зал, и объяснять, что они лишь заботятся о нашей безопасности, я ответил, что предупреждение выслушано, но, как и другие, я готов рискнуть. Мужественно встретить опасность лицом к лицу. Тем более, что опасности, — и полиция не хуже нас это знает, — нет никакой. А есть только попытка сорвать телемост. С одной стороны — показывающая трусость властей, а с другой стороны — ее неуверенность. Потому что уверенная в своей правоте власть никогда бы не испугалась ни разговора о прошлом — о том, что произошло на питерских выборах 14 сентября 2014 года (тем более, что об этом уже не раз нами сказано), ни обсуждения будущего — перспектив и способов смены власти в России. Конечно, сама постановка вопроса об этой смене (то есть, об уходе со сцены путинского режима) для чиновников сродни кощунству — но зачем так трусить? И зачем так неуклюже действовать, делая бешеную рекламу мероприятию (если бы не попытки его сорвать — оно привлекло бы куда меньше внимания)…

О чем мы говорили — без света, наблюдая за Ходорковским по скайпу на экране ноутбука, подключенного к вовремя принесенному резервному генератору, под аккомпанемент полицейских сирен и гром музыки, включенной за дверями (все для удобства дискуссии)?

Главный вопрос — надо или не надо участвовать в выборах, если они проходят по мошенническим понятиям? Если все, — начиная от законодательства, и заканчивая практикой работы избиркомов, — «заточено» исключительно на несменяемость власти?

По мнению Михаила Ходорковского, «однозначного, правильного на все времена ответа на этот вопрос не существует». Да, он уверен, что авторитарный режим обязательно падет, и к победе придет «широкий демократический фронт». А потому надо уже сегодня показывать, что у режима есть альтернатива. При этом МБХ полагает, что режим падет не в результате выборов, и не стоит себя этим обманывать. Но обязательно падет в результате кризиса — и тут надо и не дать кризису слишком затянуться, и сделать так, чтобы результатом кризиса стала «демократическая Россия» и после падения режима в стране не разразился управленческий кризис.

В ответ говорят, что участвовать в выборах все равно необходимо, потому что однажды они все-таки станут демократическими — и к этому надо быть готовыми. Что если бы на выборы приходило столько граждан, сколько в 1989-90 годах, то никакие фальсификации не помогли бы властям избежать поражения. И что надо бороться даже в кажущейся безнадежной ситуации — как в свое время в Петербурге боролись с 400-метровой башней «Охта-центра», и победили.

Ходорковский соглашается: чем больше будет активность граждан, чем больше людей придет на выборы — тем больше власть будет готова к компромиссу, и тем трусливее себя будут вести чиновники. И рассказывает, что изменил свое мнение о люстрациях: в 90-е годы считал, что они не нужны, а сейчас уверен, что без люстрации 10-15% чиновников и силовиков добиться изменений не удастся. Еще одна категория тех, кого надо подвергнуть этой процедуре — фальсификаторы выборов: у них не должно быть права на участие в политической жизни. Добавлю от себя: провели бы люстрацию в 90-е годы — жили бы совсем в другой стране…

Конечно, не обходится без «крымского вопроса» — точка зрения МБХ на который известна: аннексия незаконна, но ни один демократический политик в России, даже и став президентом, не сможет вернуть Крым, поскольку за его присоединение — большинство граждан. В чем с ним многие оппозиционеры спорят — в том числе, и автор. Но на этот раз Ходорковский более гибок: говорит, что сейчас «не время» решать этот вопрос, а с Украиной надо было вместе идти в Европу. А о том, что этот путь отрезан действиями Путина, надо рассказывать гражданам. «Крымский спор», однако, не имеет продолжения — кончается питание и у резервного генератора…

P.S. На следующий день после телемоста я направил письмо начальнику ГУВД Сергею Умнову, прося сообщить: удалось ли установить, с какого телефонного номера было сделано сообщение о заминировании отеля, и кем оно было сделано, было ли обнаружено взрывное устройство, и если не было, то возбуждено ли уголовное дело по статье 207 УК РФ (заведомо ложное сообщение об акте терроризма)? Между прочим, до трех лет лишения свободы. С интересом буду ждать ответа.