Ультраправые молодеют: почему подростки становятся радикальными и чем это грозит

В последнее время в СМИ все чаще появляются истории о подростках, которые увлекаются крайне правыми движениями. Например, анонимная мать на ресурсе Washingtonian рассказывает о том, как ее 13-летний сын подружился и даже получил авторитет в ультраправых группах на Reddit и 4Chan. Это произошло после того, как его шутку, сказанную в кругу школьных друзей, девушки восприняли как харассмент. Он нашел единомышленников в группах, где во всем обвиняли девушек, чернокожих или мигрантов — типичных «врагов» для американских праворадикалов.

Другая мать и колумнистка Джоанна Шредер опубликовала тред в Twitter, который набрал более 180 тысяч лайков — она рассказала, как Интернет и социальные сети склонили ее сына-подростка в сторону ультраправых взглядов.  

По ее мнению, внимание подростков сначала привлекают с помощью сексистских, расистских или гомофобных мемов, которые кажутся им смешными и веселыми. Но когда окружение — учителя, родители, друзья, девушки — развенчивают эти шутки, ребятам становится стыдно. В результате они злятся, а единомышленников находят в праворадикальных движениях.

«Часто это ребята из семей с прогрессивными или умеренными взглядами, но нередко [родители] не обращают достаточного внимания на их поведение и привычки в онлайне», — считает Шредер.

Колумнистка Петула Дворак из The Washington Time считает, что виной всему — интернет, потому что там все чаще появляются крайне правые группы, а подростков легче заинтересовать через соцсети. «Да, ваши дети учатся быть расистами прямо у вас дома», — пишет Дворак.

Почему подростков интересует идеология ультраправых организаций и что они ищут в таких движениях? Какие последствия это может иметь и стоит ли родителям бить тревогу, когда их ребенок проявляет интерес к таким темам?

«Это похоже на религиозную секту»

«Историей я начал интересоваться лет с шести. Меня это все заинтересовало, особенно — кресты на немцах», — рассказывает 14-летний Роман (настоящее имя героя скрытое по его просьбе из соображений безопасности). Он из обычной семьи из центральной Украины, ходит в школу, у него есть друзья — и до недавнего времени он был связан с местными ультраправыми движениями.

«Частично меня затянула идеология, у меня был к этому интерес. Также не хватало какого-то движа — ходить на разные группы, марши, встречи, акции. А с другой стороны — хотелось иметь друзей, которые с тобой в одной организации и смогут постоять за тебя, защитить», — рассказывает парень.

Он считает, что из-за того, что сейчас молодежь большую часть времени проводит в Интернете, где циркулирует куча ссылок, групп или сайтов об истории, нацизме, правых или ультраправых движениях, подростки находят себе друзей там. А ультраправые, в свою очередь, уже занимаются «вербовкой» тех, кто проявил интерес.

«Они пишут много постов в группах о национал-социализме и тому подобном. Когда встречаешь их, то они ненароком начинают всевозможные разговоры, говорят, что все правильно. Это похоже, на то, как ты приходишь в религиозную секту и тебя понемногу вербуют», — вспоминает Рома.

Через некоторое время ему перестало нравиться то, что происходит в организации. Парень рассказывает, что, несмотря на то, что члены ультраправых движений пропагандируют здоровый образ жизни, закрашивают адреса telegram-каналов с наркотиками на стенах, они сами употребляют алкоголь. Хоть и называют себя националистами, на самом деле они «чистые фашисты и нацисты, которые прикрываются патриотизмом, чтобы бить других».

Рома так говорит, потому что недавно его друг и еще несколько ребят напали на людей другой национальности, потому что они, по его словам, «портят чистую украинскую кровь». Поэтому сейчас парень отошел от ультраправых, пытается вытащить оттуда своих друзей и отговаривает тех, кто хочет к ним присоединиться. Хотя прямо и не заявляет, что больше участвовать в ультраправом движении не хочет.

«Я за себя не боюсь, а больше за своих родных. Потому что к ним могут применить насилие из-за меня», — рассказывает Рома.

«Когда мы увидели его увлечение, нас это смутило. Но мы мягко его корректировали, старались не быть категоричными, чтобы он не замкнулся сам в себе во всех этих увлечениях и не потерял доверие к нам», — говорит отец Романа. Он не поддерживает предпочтений сына, но не пытается ему что-то запрещать, вместо этого — с помощью аргументов и доказательств пытается объяснить, почему не стоит слепо верить в определенную идеологию.

Сейчас Роман признается, что уже не так интересуется нацистской символикой. Все вещи с ней, которые он коллекционировал, планирует продать, а взамен — сосредоточиться на истории Украины. Говорит, что он «правильный националист».

Как мир проигрывает крайне правым

«Нас пожирают изнутри. Почему Америка проигрывает битву против терроризма белых националистов», — так журнал Time анонсировал обложку августовского номера в Twitter. На ней — названия 253 американских городов, которые в последнее время пережили массовые стрельбы.

Многие из них имеют общую черту: нападающим был белый молодой человек. В Эль-Пасо 21-летний стрелок за несколько минут до теракта обнародовал манифест, в котором выразил свои расистские и антииммигрантские взгляды. Стрельбу в Огайо устроил 24-летний Коннор Беттс — большинство убитых были темнокожими.

В Соединенных Штатах изменилось представление о террористах, которое царило еще с момента трагедии башен-близнецов 11 сентября: теперь это уже не джихадисты, а американские молодые белые националисты. Масштабные акции праворадикалов вызывают все большее беспокойство в обществе и СМИ.

13 августа в Портленде состоялся крупнейший со времен Шарлоттсвилля (в 2017 году там происходили акций крайне правых, в результате которых один человек погиб — ред.) Марш крайне правых, на который съехались представители радикальных групп со всей страны — «Гордые парни» (Proud Boys), называющие себя «западными шовинистами», ополченцы из «Трех процентов» (Three Percenters) и «Американские защитники», которых в Антидиффамационной лиге (организации, борющейся с антисемитизмом — ред.) описывают как «экстремальных белых националистов». Полиция арестовала тринадцать участников и изъяла оружие, насилия удалось избежать. А организаторы пообещали устраивать такие марши ежемесячно.

Эльвин Рзаев в тот день работал недалеко от места, где проходил марш.

«У нас был план: если марш пойдет в нашу сторону, надо закрыть всех [посетителей заведения] на кухне, пока они не пройдут», — рассказывает Элвин. Он признается, что когда переехал в Портленд два года назад, здесь было безопаснее, чем сейчас.

«Полгода назад начались нападения на ЛГБТ+. Стало страшно, менее безопасно», — рассказывает Элвин. Он говорит, что с ним тоже случались неприятные ситуации. Например, когда он шел со своим партнером за руку, прохожий мужчина с женой начали проявлять к ним агрессию. «Раньше такого не было», — говорит Элвин.

«Страны во всем мире сейчас переживают неопределенность (миграционный кризис, нехватка рабочих мест, политика, финансы и т.д.), — говорит бывший лидер американских белых националистов-скинхедов Chicago Area Skinheads Кристиан Пикколини. Сейчас он является основателем организации «Жизнь после ненависти», которая помогает членам радикальных групп выйти из них. — А когда люди чувствуют неопределенность, они обращаются к экстремизму. Это происходит и потому, что международные игроки используют пропаганду и фейковые новости, чтобы влиять на людей, склонять их вправо».

Он сравнивает радикальные организации с наркотиками. «Молодые люди, как и все люди, ищут трех самых важных вещей в жизни: идентичности, принадлежности к сообществу и цели. Экстремисты дарят людям приятные ощущения на короткое время, давая ощущение семьи, цели и идентичности, и в то же время разрушают человека», — рассказывает Пикколини.

Нельзя утверждать, что ультраправые движения и их популярность — это нечто новое, они существовали всегда. Однако также нельзя закрывать глаза и на тот факт, что сегодня эти движения наращивают свое влияние, а медиа о них пишут все чаще.

Очередной расцвет крайне правых в США связывают с приходом к власти Дональда Трампа, чью победу радикалы восприняли как свою собственную, говорится в исследовании Антидиффамационной лиги (ADL). Американского президента неоднократно обвиняли в расизме — в последний раз тогда, когда он «посоветовал» прогрессивным конгрессвумен возвращаться домой и наводить порядок в «тотально разрушенных и зараженных криминалом местах».

В исследовании ADL также говорится, что основными местами для привлечения новых идеологических собратьев стали колледжи и университеты. «В 2016-2018 годах в кампусах колледжей белые националисты были более активны, чем в какой-либо другой период времени после гражданской войны (в США — ред.)», — сказано в документе.

Антидиффамационная лига также подсчитала, что в 2018 крайне правые в США были причастны к наибольшему количеству убийств, начиная с 1995 года.

В Европе в последние годы также набрали популярности праворадикальные партии, как на национальном уровне, так и на общеевропейском. Несмотря на то, что правым и популистам предсказывали гораздо больше мест в Европарламенте, на выборах в мае они получили 25% мандатов — это больше, чем у них было когда-либо.

«Здесь нет ничего удивительного, — говорит исследователь ультраправых движений Антон Шеховцов. — Партии выставляли молодых, потому что им нужна смена лидеров, смена поколений. Есть запрос на новые лица».

Что делать, когда подростки увлекаются ультраправыми

Эксперты согласны — в ультраправых движениях подростки редко ищут идеологию, а скорее — компанию, идею, ощущение причастности. Руководитель группы мониторинга прав национальных меньшинств ОО «Смена» и эксперт по праворадикальным движениям Вячеслав Лихачев считает, что нынешние ультраправые движения скорее напоминают субкультуры, где важна не столько идеология, сколько совместное времяпрепровождение, музыка, интересы.

«Не так важна роль законодательства, конституционного правительства или актуальных политических вопросов, как поддержка комфортного самоощущения молодых людей в среде, — говорит эксперт. — Ультраправые движения используют идеологические обоснования для использования насилия, что очень привлекательно в подростковом возрасте, когда для молодых людей естественно самоутверждаться».

Интересы украинских подростков и молодежи он объясняет войной. Те, кому сейчас 18 или 20, пять лет назад были еще детьми, и, по мнению Лихачева, на тот момент они не могли еще участвовать в реальной борьбе за украинскую независимость и идентичность. Поэтому, приобщаясь к праворадикальным движениям, они компенсируют для себя то время и возможность быть героями и защитниками. В то же время, это легко толкает их к насилию в отношении тех, кого они считают врагами на внутреннем фронте — представителей ЛГБТ, ромов и других меньшинств.

«Подросткам, которые действительно хотят сделать что-то для Украины, логичным кажется идти именно к ультраправым. Можно сказать, что государство или общество недостаточно работают с молодежью, чтобы разъяснить, что такое настоящая любовь к родине, и что необязательно бить кого-то на улицах, чтобы выразить эту любовь. Но попытка приватизировать патриотизм со стороны ультраправых действительно создает очень искаженное понимание», — объясняет эксперт.

Психолог и старший научный сотрудник Института социальной и политической психологии Ирина Губеладзе говорит, что дети, которые не могут поговорить о своих проблемах с родителями, не находят поддержки в семье, у которых нет сложившейся самооценки и морально-ценностной системы, значительно больше подвержены к участию в радикальных группах.

Чтобы предотвратить увлечение подростка ультраправыми движениями, родителям следует установить доверительные отношения со своим ребенком, а также — следить за его окружением, интересами и социальными сетями. В то же время психолог отмечает, что отношения детей с родителями должны строиться на доверии.

«В ситуации с подростками попытка контролировать действует с точностью до наоборот: чем больше родители ограничивают, контролируют, говорят, как правильно жить, тем больше шансов, что ребенок будет дистанцироваться, закрываться, скрывать свои предпочтения, — говорит Губеладзе. — Надо дать ребенку понять, что мы живем не в режиме поучений, а с любой проблемой или ситуацией можно обратиться к родителям».

Если подросток попал в окружение крайне правых, психолог советует не запрещать ему общение с ними. Лучше попытаться спокойно поговорить о том, почему это нравится ребенку, что он хочет для себя там найти, и вместе с ним поискать ответ на вопрос, действительно ли его круг общения или эта организация дадут желаемый результат.

К жестким методам прибегать не стоит, считает Губеладзе, но можно попробовать повлиять на подростка через его ролевые модели — учителей, кумиров или известных людей, которые могут послужить примером.