Как будем возвращать ветеранов к гражданской жизни?

Дети считают, что если накрыться одеялом, то исчезнут все чудовища. И воображаемые, и реальные. Дети в это верят. Им это можно простить. Но взрослый человек не имеет права на такую инфантильную позицию в силу возраста, опыта и бесперспективности такого поведения. Во-первых, чудовища не исчезнут, а во-вторых, одеяло гарантированно не лучшая защита. Поэтому, посмотреть в глаза чудовищ лучше, чем вести себя, как ребенок.

Так и с нашими проблемами. Мы можем игнорировать их, стараться не замечать их разрушительные последствия и надеяться, что они сами собой исчезнут, но это не поможет их решить. Напрасная надежда. Именно так сейчас происходит с решением проблем военных и ветеранов войны за Независимость Украины. Номинально мы живем со словами «Героям Слава», а фактически помощь государства ветеранам и воинам остается на очень низком уровне. И это надо исправлять. Исправлять надо еще вчера, чтобы не получить сверхсложную проблему с ужасными последствиями завтра.

Давайте просто посчитаем для того, чтобы понять, что нас ждет. На сегодняшний день, по словам министра обороны Алексея Резникова, только в ВСУ насчитывается примерно 700 тысяч человек, а весь сектор безопасности и обороны охватывает до миллиона украинцев. Эксперты говорят, что если война будет продолжаться более 3 лет, то мы будем иметь примерно 3 млн ветеранов, из которых около трети будут те, кто прошел через боевые действия. И это на 30 млн населения Украины. Для сравнения можно взять США. Там сейчас 16,5 миллионов военных ветеранов на 331 миллион населения. Поэтому в процентах это вдвое больше на количество населения. Кроме того, опыт США здесь нерелевантный, потому что по сравнению с нами у них очень мало военных (в процентном отношении) с опытом непосредственных боевых столкновений, а интенсивность этих столкновений, в подавляющем большинстве случаев, была и близко не такая как у нас. Более того, после окончания войны у нас будет наибольшее количество, в современной истории, ветеранов с опытом непосредственных столкновений, людей прошедших плен, наибольшее количество с ампутациями, наибольшее количество гражданских с опытом войны. И это еще не говоря о минах, которых на нашей территории больше всего в мире, благодаря действиям РФ.

И все равно, глядя на опыт США, можно понять, что нас ждет. Так вот, надо будет решать огромную кучу проблем – от реабилитации до социализации, от протезирования до обеспечения рабочими местами, от лечения ранений до помощи при апатии или неконтролируемых приступах агрессии. Это ответственность государства и общества перед ветеранами и помощь им в послевоенный период. Отдельным вопросом стоит профилактика суицида среди ветеранов. Эта проблема актуальна в США до сих пор. На одного погибшего в Ираке и Афганистане американского солдата приходится 5 тех, кто совершил суицид. Страшная статистика, но если бы не было профилактики суицида, то тогда количество самоубийц было бы значительно больше.

Отдельным вопросом стоит ПТСР. Согласно исследованиям почти треть американских ветеранов войн в Ираке и Афганистане в какой-то период своей жизни столкнулась с проявлениями посттравматического стрессового расстройства – ПТСР. Треть! Но они не были в таком интенсивном боестолкновении, как украинские военные, например, под Бахмутом или Кременной. Поэтому даже трудно представить, какое количество украинских ветеранов столкнется с этой проблемой.

Но есть уже и те, кто сейчас столкнулся со всем этим. У нас хватает ветеранов и военнослужащих чьи проблемы не должны ждать конца войны. Волокита, в решении проблем, только обострит их. Вопрос стоит ребром и для их решения не надо ждать окончания боевых действий, а надо уже сегодня начинать работать над их решением. Кстати, в США подавляющее большинство программ финансируются за счет финансовых пожертвований бизнеса и частных донатов. Участие государства есть, но оно больше на уровне создания условий и содействия программ на законодательном уровне, а также мотивации бизнеса. И это не давление на бизнес через силовые и налоговые структуры и именно предложения в которых есть польза для всех.

Как все это решать? Можно брать за основу опыт США, Франции и Израиля. Например, в США, где-то лет 10 назад, Правительство обратилось за помощью к JP Morgan, американскому транснациональному финансовому конгломерату и одному из крупнейших банков мира. И JP Morgan взяли на себя обязательства создать 100 000 рабочих мест для ветеранов. В результате сейчас это появилась большая коалиция крупнейших бизнесов и 2 миллиона созданных рабочих мест за последние 10 лет. Это о социально ответственном бизнесе и роли государства в этом. Кстати, в The Boeing Company работает где-то 20 000 ветеранов – 15% всего персонала. И не только это. В США есть мощная культура восприятия ветерана и целая философия, как надо помогать ему и его семье. Есть программы поддержки, трудоустройства, бесплатного образования, психологических курсов, кредитов на бизнес и тому подобное. Есть программы помощи при проблеме социализации и еще много чего. Главная цель – помощи ветерану и вернуть его в полноценную жизнь общества.

Есть ли этому альтернатива? Да, есть! Можно действовать так, как сделали в СССР с «афганцами» – о них забыли. И это привело к тому, что «афганцы» ушли в криминал, топили свою боль в алкоголе, разрушали свои семьи и заканчивали жизнь самоубийством. Но Украина – не СССР и не является следствием тех традиций. Поэтому мы должны понять, что проблема сама никуда не исчезнет и государство вместе с бизнесом должны заняться этим. Это моральный долг, который надо будет отдать ветеранам. И не только моральный. Надо определить и четко различать, что должно делать государство, что волонтеры, что гражданское общество и какая помощь нам нужна от западных партнеров. И если уже сегодня не начать решать проблему, то завтра будет поздно.