Никакое будущее правительство в Ереване не отвернется от Москвы

Тридцать лет назад, в 1988 году, я бывал в Ереване гостем комитета «Карабах», тогда всесильного. Стотысячные демонстрации уже были нормой, они шли ежедневно, и протест не отличался от праздника. Члены комитета, будущие президенты и премьеры свободной Армении, возили меня по стране. Все они желали независимости. Все ничего не боялись, ведь диаспора завалит Армению инвестициями, а турки вернут Арарат — для чего он им? На каждом перекрестке эти дивные советские интеллигенты, астрофизики и филологи тормозили, подолгу споря, куда свернуть и где лучше проехать.

Я что-то предчувствовал, но не мог сформулировать — нехватка своего опыта мешала оценить недостатки чужого. До спитакского землетрясения оставались недели, до независимости и войны в Карабахе — полгода. Все из них, кто остался жив, стали воинами, и часто диктаторами, вот как вчера ушедший премьер.

Наша подражательность ястребом кидается на чужое счастье, торопясь поставить его в пример — кому? В отличие от России, Армения — это государство-нация вооруженных мужчин; три десятилетия в войне. Карабах не пропагандистская пустышка, как «Новороссия». Главное отличие армянских протестов в том, что стороны конфликта ведут себя политически мудро, как сильные вооруженные люди.

Бывший президент, премьер и воин Серж Саргсян поступил мудро не сразу. Протестов не было бы, не обмани он Армению, сперва заявив, что не станет премьером по новой парламентарной конституции (отличной, прошедшей европейский аудит), а затем вдруг решив сыграть в «армянского Путина». Не по совету ль Москвы? Это недостойно старого солдата. И когда к демонстрациям присоединились военные, мы услышали прекрасные слова «я был не прав», слова человека, в прошлом отвоевавшего армянский Карабах.

То, что мы видим в Армении, — не «майдан», а конституционная революция с опорой на граждан. Это не «раскол элит», как в Украине 2004-го, напротив, конституционный уход от риска раскола. Оппозиция и Саргсян вместе исключили силовую развязку — главное отличие от окровавленного киевского Майдана-2014. Политическая культура Армении отлична и от украинской, и от московской. Тут всегда шли уважительные открытые дебаты и уличные манифестации. Лидер оппозиции Никол Пашинян бывал арестован и сидел в тюрьме, а затем был свободно избран в парламент. Новый президент Армении, бывший менеджер «Газпрома», всем обязанный Саргсяну, инициировал переговоры с оппозицией. Переговоры сорвались, но были открытыми, за ними следила страна. Спикер парламента на пике кризиса не скрылся, а навестил задержанных лидеров оппозиции и провел с ними консультации. У Армении в момент кризиса работала вся ее конституционная система — ничего из этого сегодня в России не действует.

Конечно, никакое будущее правительство в Ереване не отвернется от Москвы. Никто другой не поможет Армении, стиснутой между Турцией и Азербайджаном — ее старыми врагами, под хищным присмотром Ирана с юга. Капиталы армянской диаспоры, как и 30 лет назад, не кинутся рисковать на родину. Россия проглотит ереванский урок, иначе потеряет Армению. Но ее стратегическая изоляция углубляется. В постсоветском мире Москва — последняя политическая недотепа, разучившаяся выходить из кризисов конституционным путем. Наша государственность сползает в политизацию ржавой, с разобранными путями и мантрой «Путин» в ответ на любой вопрос. Под занавес обрубая коммуникации, как взрывает мосты позабытый в тылу партизан.