Письма из Луганска. По всем прогнозам, будет война

Страшно было смотреть вчерашние новости и ложиться спать. И утром была мысль о чем-то непоправимом, смертельном, что уже случилось.

Привычно мониторишь местные новости и соцсети на предмет ночных новостей. Пара человек написали в ответ на риторику Путину «Поздравляю».

Первая мысль – издеваются? Откровение, Украину создал Ленин, оттяпав кусок у России. А как же уроки истории, наша старенькая учительница украинского в вышиванке, Шевченко, рушники, колядки? Ночь была как кошмар – что дальше? Ясно было, что хорошо и как прежде не будет ни при каком раскладе. Друзья трагично писали о том же.

Как издевка – прыжки местного депутата Нели Задираки в ответ на наше признание. И куча мужиков-депутатов вокруг, не мобилизованных на службу несмотря на их призывной возраст.

Пустой город. Пустые магазины. За рулем машин старики и женщины. Город стариков, женщин и детей.

Никакой реакции в ответ на подрыв машины Филипоненко (21 февраля так называемый глава «представительства» «ЛНР» в Совместном центре по контролю и координации режима прекращения огня Михаил Филипоненко и его водитель пострадали в результате взрыва в центре Луганска – «Главком»). Хотя взрыв был такой силы, будто подорвали часть города. Из здания рядом вылетели все стекла. И никакой реакции, полная тишина, как и в случае со всеми заминированными машинами в последнее время.

Мониторю, что происходит. Страх у всех. За свою жизнь, за мужчин, за свою семью.

И еще один стёб уже от правительства – концерт с салютом, в ответ на который в социальных сетях разгорелся холивар – мобилизовать будут прямо от туда, с площади и не опасно ли плясать при такой частоте террактов?

Большинство жителей не оценили такой «праздник» (скрин из соцсетей)

Ни одного комментария радости или восторга. Подозрения, что все слишком складно и быстро – сцена, растяжка, организация. Как и с мобилизацией и эвакуацией сразу же после объявления военного положения.

Общая точка зрения без купюр – нам п... а.

Страшно. Хочется залезть под одеяло и проснуться, чтобы все было хорошо. Друзья отвечают вяло. Им страшно не меньше, только болит у всех о своём и по-своему. Пережив войну, войны не хочешь. Утром мама опускала в погреб хлеб и воду. И тотальное чувство бессилия. Ребёнок не ходит в школу. Мы сидим дома, не понимая, что будет дальше.

Марина Фарба, для «Главкома»