Самая большая ловушка понимания современной войны

Эта война в истории будет особенной. Она будет в некоторых аспектах первой войной эпохи метамодерна.

Когда рядом с разрывающимися от российских ракет жилыми кварталами будет работать ярко украшенная кофейня, а подписчики instagram будут выбирать брендовую одежду, проживая рядом с человеком, который потерял родню.

Когда созерцая новости разрушений, гражданин на следующий день идет в оперу или в театр. Или когда занимается коррупционными деяниями, а в телевизоре превращается в самого патриотичного политика. Когда ты волонтеришь на славу, но имеешь личный брендовый бизнес-расчет или конвертируешь ее в политическое влияние.

Или когда человек отчаянно и публично будет требовать восстановления границ 1991 года, но ничего для этого не будет делать личным вкладом, страхуя себя от мобилизации. Оксюморон? Парадокс? Дихотомия?

Самая большая ловушка понимания современной войны – притянуть исторические аналогии, свидетелями которых были наши поколения (Вторая мировая, советско-афганская, военные конфликты на постсоветском пространстве) или конфликты значительно более ранних периодов к этой российско-украинской. Это огромная ошибка. Ведь прошлые конфликты не проходили в медийном режиме живого времени под кайфовое созерцание миллионов.

Выбросьте все эти учебники истории, они не об этой войне. От слова «вообще». Не нужно тянуть из Второй мировой поведенческие паттерны или рамки реакций, потому что когда она происходила – не было ни facebook, ни instagram, ни telegram, ни tiktok. Не было обнародованной множественности эгоистических поведений и реакций.

Рождается две войны. Одна – горячая, реальная, противоречивая, неописуемая и неизвестная широкой общественности. В ней – несмартфонное бытие действия, которое не может быть изображено. Другая – война в оптике медиа, искусственная, пиарно-обрамленная, отделенная от реального мира, представленная в персональных ассоциациях каждого и сбитая в потребительские категории.

Проблема в том, что первую войну невозможно завершить без комбинации победно-пораженческих обстоятельств во второй.

Поэтому у очень многих возникает когнитивный диссонанс между этими двумя идущими рядом эшелонами. И невозможно дать адекватный ответ на поведение соотечественников, которые живут с двойной моралью, приспособленческой логикой, принимая правила метамодерна. Поэтому через хрестоматийное восприятие войн идет критическое непонимание происходящего.

Это (и многое другое) подрывает принятие этой войны как важной. Реальной и справедливой. Потому что надо как-то дать ответ каждому украинцу в этой жесткой картине таким мелочным «аномалиям» как взятка ТЦК или ВВК, коррупция в системе обороны, уклонение от мобилизации, показательное сибаритство части гражданских, растянутая и ограниченная помощь Запада в условиях, когда страна на волоске. И много-много чего еще...

Война стала нормой в повседневной жизни людей. Самое страшное то, что в ее условиях, оказывается, можно спокойно и даже комфортно жить, рожать, путешествовать и наслаждаться жизнью, спрятаться в свой мир и найти модели выживания. А если в этой войне обществам так легко и сносно организовывать бренное бытие (западным и российскому – значительно легче, украинскому – определенным большим группам), то зачем тогда ее завершать?

Продолжение войны стало безрисковым сценарием для Путина – фанатичного инициатора этого коллективного мирового стресса. Продолжая ее – он ничего не теряет. Ни на уровне первого эшелона, ни на уровне второго.

А что Украина? А у нас выбора, на самом деле, нет.