Выборы: победа власти, которую все предсказывали, но никто не объяснил

И так, власть, как и предполагалось, выиграла. Причем выиграла оглушительно, со значительно большим отрывом, чем рисовали ей самые лояльные социологи. Сейчас, как обычно, будут награждать причастных и, особенно, непричастных. Будет эйфория, фуршеты, назначения. И в тени этих пафосных и помпезных событий может остаться неотвеченным вопрос: а за счет чего, собственно, победила партия власти, если, конечно, не считать трудоспособности штаба Андрея Клюева?

На этот вопрос, правда, пытаются ответить мои коллеги-политологи и вбрасывают разные версии: большие деньги, огромный админресурс, слабость оппозиции, выключенность из игры ее основных игроков и т.д. и т.п. Наверное, все эти факторы присутствуют. Но все же не это главное, и не это основное.

А главное то, что на этих выборах столкнулись, пожалуй, впервые в такой рельефной и очевидной форме две разноориентированные ментальности. Нет, это совсем не Восток и Запад, как представляют многие. Это столкновение урбанистического индустриального тренда с трендом сельско- мелкобуржуазным. Как известный гоголевский персонаж, который не знал, что он разговаривает прозой, так и лидеры Партии регионов практически не осознают, что волей судьбы и политкармы они оказались вмонтированы в восходящий урбанистический тренд.

Похожий процесс сейчас идет во всей Европе, да и в мире тоже - когда начинают доминировать и побеждать политические силы, которые, осознанно или неосознанно, латентные, естественные, органичные архетипы городского мышления конвертируют в политическое сознание, стилистику и программу.

Сегодня в Украине есть только две партии, которые, в принципе, урбанистичны. Это пока только регионалы и коммунисты. Видимо, отсюда их интуитивная «любовь» друг к другу, хотя одни представляют в основном работодателей, а другие - наемников, и, по идее, должны ненавидеть друг друга классовой ненавистью. Но, видимо, особенности схожести в социальной психологии пока превалируют над классовыми противоречиями.

Так вот, политико-урбанистический тренд характеризуется, в частности, такими особенностями:

А) городская мультикультурность. Большой индустриальный город не может нормально жить и функционировать, если люди не проявляют высокую толерантность по отношению к национальной, религиозной, культурной инаковости других. Как, кстати, не может выжить и село, если оно не защищает себя, в том числе, ненавистью от пришельцев на его исконные земли. Поэтому, например, невозможно представить «регионалов», которые срывают награды со стариков-бендеровцев, а тем более, избивают их, даже если бы это происходило в грубоватом Донецке. Но легко представить аналогичные действия «свободовцев» в культурном городе Львове, по отношению к ветеранам ВОВ. Повторяю, дело здесь даже не в идеологических различиях, а в ментально-коренных.

Б) городской прагматизм. Регионалов часто обвиняют в их меркантилизме, в попытке решать любые вопросы финансовыми инструментами. И эти обвинения справедливы. Но в то же время они неустранимы и объяснимы. Так устроен современный город, что «о чем бы люди не говорили, они говорят о деньгах». Просто современный мир вообще испытывает сегодня, как сказал, блестящий философ Неклессе, «девальвацию дисциплинарного консенсуса». То есть рушатся все профессиональные, социальные, статусные иерархии, и главным ориентиром и мерилом всего становятся деньги. Село пока этого избежало - там остаются свои правила, иерархии, архаичные стереотипы, своя неподкупная правда и справедливость, но пока непонятно, надолго ли это.

В) городской технологизм. Большой индустриальный город - это скопище не только людей, но еще и сложнейших технологических цепочек, процессов, производств. (Исключение составляет разве что Киев, где произошла в свое время детехнологизация и деиндустриализация, и город превратился в конгломерат сельских анклавов. Где каждый анклав - землячество, кусочек ментальности различных аграрных общежитий. Поэтому Киев всегда голосует за представителей нынешней оппозиции, которая представляет различные аспекты сельского мелкобуржуазного менталитета).

Соответственно, регионалы и, в известной степени, коммунисты, вмонтированные в технологизм, попытались непроизвольно и подсознательно технологизировать политическую работу, превратив ее из «сельского возделывания» в «индустриальный конвеер».

Все перечисленные особенности дали регионалам неожиданную политическую фору. В современном мире пока город неизбежно побеждает село (хотя, может, когда-то будет наоборот). Поэтому, кстати, неизбежно проиграли те их оппоненты, которые могли бы с ними сражаться на их территории. Например, партия «УДАР» Кличко или партия «Украина-вперед!» Королевской. Если бы Виталий с Натальей не ушли на политзаработки «в село» (а все их лозунги, особенно на последнем этапе, были сельскомелкобуржуазными), они могли бы иметь оглушительную победу: у Кличко - за 20%, у Королевской - за 10%. Но село есть село. Там уютно, национально, аутентично, монокультурно, монолингвично, но пока не конкурентоспособно.

Соответственно, если эта общемировая тенденция - экспансия урбанизма, в том числе, в политическую сферу, - будет продолжаться, и если главные оппоненты власти так и «не войдут в город», то на политической арене в Украине останутся две реальные политические силы - регионалы и коммунисты. И на президентских выборах именно их представители будут сражаться уже между собой за главный приз, остальные будут отдыхать - на пленере.