Десять лет деградации. О новейшей истории Крыма

Нет никакого сомнения, что прямо сейчас пишутся краткие отчеты и подборки документов о том, как же все-таки смогло произойти с Крымом то, что произошло. Сейчас, наверное, время составления кратких справок и сбора фактажа тому огромному количеству правительств, министерств, аналитических центров и ведущих СМИ, которым без пусть неполной, но хоть какой-нибудь информации о Крыме не обойтись. Вскоре, уверен, новейшая история Крыма станет предметом научных диссертаций, монографий и популярных книг – предмет этого заслуживает.

Попробуем вспомнить и мы, свидетели и участники, как на наших глазах Украина потеряла Крым. У каждого, конечно, будут свои важнейшие события и главнейшие тенденции, потому предложенный список совсем неполный, даже заведомо неполный. Ограничусь периодом с 2005-го года, для краткости.

После Оранжевой революции никто не знал, чего ждать от революционного Ющенко, победа бескровного гражданского протеста была беспрецедентной, работавшие ранее механизмы следовало отменять или модернизировать. Россия почувствовала угрозы своим позициям в Крыму, и вполне обоснованно. Она на первом этапе перешла от открытой поддержки и управления зависимыми от себя политическими структурами к поддержке неявной, более законспирированной. Пару лет после 2005-го влияние России поддерживалось скорее экономическими, нежели политическими методами – участием в инвестициях в инфраструктуру и заметные экономические объекты. Об этом говорили специалисты по разным родам безопасности, но на волне ожиданий казалось, что это всего лишь попытка России вписаться в новые условия и хоть как-то остаться в Крыму.

Тогда же начался строительный бум, создавший, назовем ее так, «крымскую спекулятивную экономику» – повышенный спрос на землю и недвижимость, важную часть которого составляли россияне, разогревал рынок настолько, что взвинтил его объемы до невиданных масштабов и темпов. Это, кроме прочего, стало главным условием перерождения крымской политической элиты в сообщество «земельных маклеров» и чрезвычайно увеличило коррупционную ренту. Вскоре развращен был и слой предпринимателей, которые только в таких, коррупционных и спекулятивных отношениях, видели норму. Рынка как механизма понижения стоимости услуг и издержек не стало или он был отодвинут на обочину.

Но до начала этих процессов, приведших к полной деморализации и разложению крымских политиков как представителей прав и интересов крымчан, наблюдался интересный феномен: деловая активность весной и летом 2005-го в Крыму резко упала, причем потому, что чиновники смертельно боялись брать взятки, а им, в свою очередь, боялись их давать или требовали все делать по закону. Нечто подобное наблюдается, кстати, в Крыму и сейчас, и это один из факторов спада экономики: никто не знает, как работать, вернее, зарабатывать в новых пугающих условиях.

Ющенко начал свое президентство в условиях потрясающего «окна возможностей», т.е. ломки старых и отживших практик – и потрясающе бездарно не воспользовался этим. В Крыму, кроме общих для страны процессов, просчеты проявлялись еще и в сохранении, а потом усилении давления на крымских татар со стороны всякого рода шовинистов или тех политиков и чиновников, кому было выгодно стать шовинистами. Ющенко ничего не сделал для прекращения этого, а косвенно – путем ошибочных кадровых назначений – даже помогал.

Кроме того, он саботировал начало процесса постдепортационной терапии для крымскотатарского народа, что должен был сделать хотя бы по зову совести, вспомнив о том, сколько они сделали на том, первом Майдане. Непонимание важности реабилитации крымских татар как дискриминированного народа вполне укладывается в узкий кругозор Ющенко, а еще есть все основания считать его скрытым исламофобом – и в этом он не отличается ни от своего предшественника, ни от преемника на президентской должности.

Слабость Ющенко в Крыму распознали очень скоро, без особых проблем отправив в отставку силами крымской Верховной Рады его недалекого соратника Матвиенко – крымского премьера. Это вдохновило крымских шовинистов и с тех пор к украинцам как Крыма, так и материка навязчиво и абсолютно безнаказанно лепили ярлык «фашистов» и «натовских прихвостней».

Куда более серьезные ошибки Ющенко допустил, позволив стать Могилеву главой крымской милиции. Тот совершил беспрецедентную по тем временам провокацию – попытку погрома силами милиции принадлежавших крымским татарам кафе на плато Ай-Петри. Тогда же при попустительстве крымской милиции на крымскотатарский самозахват в Симферополе напали погромщики. Событие стало таким громким, что привлекло внимание всей страны, международных организаций и западных посольств, но Ющенко ничего не мог или не захотел сделать. Начальник милиции как организатор прямого силового давления на дискриминируемый народ при бездействии его прямого начальника, главы МВД Луценко, славном «полевом командире Майдана» – все это позволяло вполне трезво оценить дееспособность власти того времени.

Безнаказанное давление на крымских татар, шабаши истеричных проросийских группировок, слабость проевропейских сил, едва живые крымские структуры «партий Майдана» и мелкие интересы их лидеров и при всем этом органы власти в виде «земельной биржи» – вот каким Крым стал к 2010-му – году, который во многом предопределил исход 2014-го.

Давление на крымских татар, окрепшие пророссийские силы, дискредитировавшие себя партийные структуры «оранжевых» и сплоченная команда чиновников-коррупционеров – вот каким застал Крым новый президент в 2010-м. И почти сразу он занялся важнейшим для себя делом – капитализировать в свою пользу коррупционную ренту местного уровня.

Для этого в Крым был направлен Джарты, человек, оставивший тут незабываемый след в политической истории. Постфактум можно сказать, что он предвосхитил события этого года – он подготовил все условия для того, чтобы крымские политики, да и общество в целом, утратили всякие надежды на самоуправление. То, о чем со слезой в голосе говорили крымские интеллигенты к тому времени уже 20 лет – «мы особенные, мы сами все для себя сможем сделать, нам никакого внешнего управления не надо» – стало не более чем пустой болтовней.

Джарты, крепкой рукой оттолкнувший «крымских» от финансовых потоков, назначений и влияния на избирателей, в мягкой форме сделал то, что кремлевские управленцы делают сейчас. Но он был хотя бы гражданином Украины, а с казачками-гопниками, разгуливающими сейчас по крымским городам, не стал бы и разговаривать.

Иллюстрацией нового политического строя стало фактическое назначение мэров городов, – при проведении формальных выборов. Ликвидация местного самоуправления на наиболее приближенном к избирателю уровне – так прямо и бескомпромиссно в Крыму еще не делали. Это впечатляло, как и ставший предметом анекдотов рекрутинг жителей Макеевки на все ключевые, пусть и самые мелкие в крымской власти места. Крымчанами, их землей, городским имуществом, их развитием в конечном счете стали управлять даже не местные компрадоры, а жители другого и вполне тривиального городка.

В те годы несколько изменился и коррупционный механизм – из Киева в виде субвенций и в виде финансирования разных программ заводились немалые деньги, которые по большей части уходили Януковичу, а остатки позволялось разворовать «местным», из которых опять-таки большую часть составляли «донецкие».

Тем, чем всегда и особенно трогательно дорожили крымчане – своими красотами, пляжами, музеями и массандровскими винами – стала распоряжаться Семья. Янукович-старший разорил винные подвалы под свою дачу, в заповедниках собирались начать стройки коттеджи его друзья, в музеях на правах заместителей появились все те же жители Донбасса со средне-техническим образованием, а Янукович-младший так полюбил Крым, что летал над ним на вертолете и указывал своим юристам, какую именно бухту или долину он приказывает им оформить в его собственность.

Столь яркое крымское явление, как самозахваты, и тогда и сейчас являющиеся главным обвинением по адресу крымских татар, всегда были явлением спровоцированным. В то время, когда остальные крымчане в общем и целом мирились с разворовыванием, раздариванием, присвоением земли, крымские татары действовали на упреждение, по сути засталбливая за собой те ее клочки, на которые еще можно было рассчитывать. Статистика увеличения самозахватов об этом прямо свидетельствует – каждая новая волна самозахватов следует после прихода очередной волны воров.

Джарты был авторитарным лидером, к тому же зависимым от Януковича, но все же зависимым не столь гипнотически, как его последователь на должности «смотрящего» за Крымом Могилев. И потому он позволил себе ряд нетривиальных инициатив, главная из которых – помощь крымским татарам. Была предложена некая программа урегулирования отношений, при которой власть будет способствовать некоторому улучшению материального положения крымских татар (путем, прежде всего, сокращения бюрократических препон), а Меджлис, в свою очередь, поможет с проблемами самозахватов.

К сожалению, смерть Джарты не позволила существенно продвинуться в этом чуть ли не революционном для Крыма направлении. «Начало начал» первой и единственной перспективной республиканской программы сокращения дискриминации народа в постгеноцидном состоянии являлось «революционным направлением»! По-моему, этим сказано все о характере межнациональных отношений в Крыму в те годы.

Кроме того, Джарты развеял миф о «непокорности», «активности», «пассионарности» русскоязычного большинства Крыма, «русские» крымчане оказались не более способны к неповиновению, нежели схожие с ними соседи из промышленных районов Украины. Каких-либо оформленных и рациональных требований они представить Джарты не смогли, их политические структуры можно было игнорировать или, в случае их выхода за установленные рамки, – подавлять.

После смерти Джарты Крым стал медленно загнивать, разразившись в конце описываемого периода гнойником повальных предательств: сначала украинского народа – в антимайдановской истерии, организаторами которой были Константинов и Могилев, потом страны – сдавшись России. Сказав же по-иному, крымская «элита» предала и себя, и крымчан, и Украину.

Попытавшись предвосхитить будущие академические исследования, беремся определить Крым последних годов как «потрясающую иллюстрацию пагубности многоуровневой коррупции, что в конечном счете привело к захвату этой территории соседней, столь же коррумпированной, но более агрессивной страной».