Мифотворцы и мифоборцы: чем завоевать любовь крымчан

В недавней статье Павел Казарин высказал мнение, что нам необходим «украинский миф» для Крыма, что его отсутствие сейчас усложняет борьбу за его возвращение, а в прошлом облегчило России его захват. Может быть, я расширил концепцию автора, но я понял его как-то так.

Без «украинского крымского мифа» будет трудно, он необходим, его нужно создавать, и поскорее. Казарин предлагает обосновать его на простых и близких населению понятиях, на хозяйственно-экономических связях Крыма и Украины, на приземленных, но оттого прочных данностях. Крым без днепровской воды засыхает, без украинских туристов пустует, и такого рода факты должны стать основанием для совместной будущей жизни. Облекшись в символические формы, они просто объяснят, почему Крыму с Украиной будет хорошо. Все это верно, но для удачного мифа не годится.

Потому что миф как раз и строится на чувствах, а не на мыслях, на смыслах, а не средствах к существованию. Смерти, битвы, геройства, коварство, пот и слезы, а не накопление и выгода, триумф, а не довольство, гибель, а не выживание – вот в чем силы «мифов», тех, что овладели нациями. И что еще важно – их, такие сложные мировоззренческие системы, группе лиц придумать нельзя, это истинно народное творчество, того народа, чьи были кровь, пот и слезы.

И еще: раз уж говорить о столь важных явлениях, я бы предложил осторожно использовать слово «миф». Трудно понять, что именно в данной дискуссии оно означает. Какой-то сомнительной политологией веет от этого слова, когда оно перенесено в современность и оторвано от Древней Греции. Вероятно, речь идет о работающих концепциях личного целеполагания, коренящихся в прошлом и направляющих в будущее. Но это уже называется словом «культура».

То, что составляло проблему крымского массового сознания, можно сформулировать как отсутствие понимания прошлого и искусственная консервация российской имперской и советской культур. Память о прошлом, носителем которой являются крымские татары, намеренно купировалась и вытеснялась только в крымскотатарскую общину. Проекта будущего не было, никто толком не знал, зачем трудится, какие смыслы его труд утверждает. Так, впрочем, было во всей Украине, но украинцы четко понимали причины этого безвременья – клептократы Януковича. В Крыму будущее воплотилось в малопонятной, но многообещающей «России».

«Русский миф Крыма» – это смесь двух идеологий, двух государственных культур – русскогосамодержавия и русского коммунизма – в той части, где они касаются многострадального полуострова. Будучи «мифами», они противоречивы и лживы, будучи культурами, они впитали немало и искренних чувств. Но как государственные концепции на право обладания Крымом, на право убивать, выселять и распоряжаться судьбой крымских народов, они отвратительны. Их слабое место – внутренняя лживость, проявляемая в большинстве случаев не как прямой подлог, а как методы заглушения иных голосов.

В Крыму все неимперские и несоветские голоса были едва слышны. «Русский миф» если и не господствовал, то и не очень-то умирал, как дряхлый, но бодрый и злобный старик.

И имперская, и советская госкультуры имели зияющие провалы, фигуры умолчания. Для Крыма важнейшими из них были сведения об изгнании крымских народов, первое из которых «провел» Суворов в отношении греков. Советская история Крыма переполнена такими или перевранными, или отодвинутыми на третий и четвертый план событиями. Собственно говоря, вся она состоит из неисследованных эпизодов. Крымская история не написана, это общепризнанный факт.

Правдивая история Крыма – может быть, она сгодится для обоснования жить крымчанам без ненасытной Москвы? Может быть, тогда заиграют новыми гранями и образ Европы, и образ свободолюбивой Украины?

Институты, которые должны были заниматься крымской историей и которые могли бы стать основателями здравого и правдивого крымского мироввозрения, такими задачами пренебрегали. Таврический национальный университет в лице почившего в бозе ректора Николая Багрова не понимал, к чему нужна крымская история, если она не влечет прямых коррупционных выгод. Директор Крымского краеведческого музея Андрей Мальгин охотно давал залы под кочующие выставки восковых уродцев, но тему, скажем, красного террора никак в работе вверенного учреждения не отображал. Директора школ сопротивлялись мероприятиям по развитию толерантности, но направляли детей на коммунистические митинги.

Правда – вот тот «миф», который нужен Крыму и который будет иметь замечательный и вполне прикладной эффект. Правда может вызывать эмоции не менее сильные, нежели фальшивые картины имперских и советских геройств – особенно когда выясняется, что эти герои чаще всего и были первыми жертвами лжи пропагандистов. Вспомним хотя бы историю крымских партизан. «Миф» не стоит замещать другим «мифом», лжи не стоит противопоставлять ложь, а правду – даже необходимо. Тем более, в такой переполненной ложью области, как крымская история. «Украинская правда» и «крымская правда» вполне уживутся друг с другом, это вещи схожей природы, и совсем не обязательно искать взаимопонимания путем подсчета киловаттчасов или оставленных отдыхающими гривен.