Чисто конкретная российская государственность, в натуре

Я давно не смотрю российское телевидение, только по необходимости, исключительно в исследовательских целях. Где-то в середине 90-х годов вдруг обнаружил, что на смену вождю мирового пролетариата и дорогого Леонида Ильича на экранах телевизоров появились другие фильмы – о «бригадах», «ментах», «брат за брата», «реальных пацанах» и прочий ширпотреб, в котором блатного и криминального жаргона оказалось больше, чем языка Пушкина и Достоевского, которым в России по-прежнему пытаются хвастать. Россия прочно и надолго впадала в криминальный романтизм – в политике, экономике, культуре. Быть блатным, умеющим ботать по фене оказалось не просто приятно, но и необходимо.

Последнее событие – вообще из ряда вон выходящее, если бы оно произошло в нормальной стране. «Михась» получил от Путина именные часы «Президент». Путин – это президент РФ, «Михась» – криминальный авторитет Сергей Михайлов, один из основателей Солнцевской ОПГ, сидевший еще в СССР, а потом неоднократно задерживаемый то в Чехии, то в Швейцарии. Сейчас «Михась» легализованный кандидат юридических наук (!), профессор. Там же рядом «Тайванчик», Алимжан Тохтахунов, сейчас называющий себя «меценатом», друг уже покойного «Япончика», Вячеслава Иванькова, который в свою очередь был в друзьях тоже уже покойного «Деда Хасана» (Аслана Усояна). Если проследить дружеские отношения авторитетов, то там и Иосиф Кобзон, и многие другие известные россияне. Кстати, на похоронах «Япончика» несли государственный российский флаг.

После распада СССР криминальный мир «расцвел» и легализовался. Перестройка, инициированная КПСС, была воспринята криминальным миром как руководство к действию и еще в конце 80-х годов в появились первые организованные преступные группировки (ОПГ): кроме «солнцевских» появились «кемеровские», «кунцевские», «подольские», «одинцовские», «таганские», «люберецкие», «долгопрудненские» и «видновские». На просторах постсоветского пространства криминал, представленный «ворами в законе», жившим по понятиям, начал превращаться с респектабельную часть общества с разветвленной сетью филиалов и отделений. С исчезновением «железного занавеса» криминал стал интернациональным и в случае разборок авторитеты на какое то время исчезали, теряясь в европейских странах. Как и в СССР, когда КГБ контролировало криминальное сообщество, правопреемницей стало ФСБ, тесно сплетаясь с ОПГ, оказывая взаимные услуги друг другу.Как и КГБ, который в свою очередь, в период создания ЧК и ОГПУ перенимало опыт царской охранки, имевшей свои подходы и интересы к криминальному сообществу.

К созданию Советской власти криминал тоже имел непосредственное участие. Было ли это решение сходов или персональная воля авторитетов, но числе видных революционеров из криминального мира был командарм Григорий Котовский. Даже один из самых почитаемых воров в законе, Мишка Япончик (Моисей Винницкий) с радостью принимал участие в революции. Академик Владимир Вернадский, в чью честь назван московский проспект и крымский университет, писал 1920 году в своем дневнике: «Наблюдая современную жизнь развала, поражаешься одной явной аномалии. На поверхности, у власти и во главе лиц действующих, говорящих как будто дающих тон – не лучшие, а худшие. Все воры, грабители убийцы и преступные элементы во всех течениях выступили на поверхность. Они разбавили идеологов и идейных деятелей. Это особенно ярко сказывается в большевистском стане и строе – но то же самое мы наблюдаем и в кругу добровольцев и примыкающих к ним кругов. И здесь теряются идейные, честные люди. Жизнь выдвинула на поверхность испорченный, гнилой шлак, и он тянет за собой среднюю массу».

Ленин прекрасно знал свое окружение, но в порыве борьбы «за справедливость», применял те же методы криминального мира. До 1917 года он много писал о демократии и правах, о законности и процветающем государстве, но придя к власти, приказывал убивать и грабить.5 сентября 1918 года Ленин подписал декрет «О красном терроре», согласно которому вне закона были объявлены дворяне, помещики, офицеры, священники, кулаки, казаки, учёные и промышленники. Будущие большевики и до революции не гнушались террором – в период с 1901 по 1911 годы жертвами революционного террора стали около 17 тысяч человек. После революции террор стал государственной политикой. 13 июня 1918 года был принят декрет о восстановлении смертной казни, всего по приговорам революционных трибуналов и внесудебных заседаний ЧК в 1917-1922 годах было расстреляно 140 тысяч человек.

Ближайший соратник Ленина, известный своими дореволюционными грабежами, Иосиф Сталин, стал верным продолжателем дела вождя. При нем террор превратился из необходимости защиты революции, как писал Ленин, в государственную политику. Необразованный вождь №2 патологически боялся окружения, интеллигенцию и получивших образование в царское время офицеров. При Сталине советская власть превратилась в огромную криминальную территорию, при которой настоящий криминал чувствовал себя неуютно и шел на сговор с властью, особенно в послевоенные годы, когда уровень преступности вырос до невероятных размеров, а «ссученные» стали опорой Кремля. Уголовники помогали надзирателям разбираться с политическими в ГУЛАГе и на других зонах.

Расцвет криминального мира приходятся на период Леонида Брежнева. Тогда стал расширяться и обновляться мир авторитетов, появилось много коронованных «воров в законе». КГБ внедрял своих агентов в этот казалось бы закрытый мир, не только контролируя, но и управляя им. С развалом СССР они пригодились – нарушая воровской закон, активно стали участвовать в политической жизни, особенно когда дело доходило до вооруженных конфликтов и войн. Практически в каждой сепаратисткой войне в той или иной мере принимали участие авторитеты, а в Таджикистане пророссийским Народным фронтом и вовсе руководил Сангак Сафаров, рецидивист с шестью сроками 23 лет отсидки. Так было в Абхазии, так было и в Карабахе.

После распада СССР одновременно со словами Бориса Ельцина о строительстве «новой, демократической России» на улицы вышли «красные пиджаки» и понеслась стрельба, установление новых порядков внутри страны, на которую с Запада смотрели с содроганием. Слово «демократия» стало новым прикрытием для ОПГ. Крупнейшая на Урале ОПГ «Уралмаш» помогала губернатору Эдуарду Росселю переизбираться на новый срок, ею же было создано «Движение рабочих в поддержку Бориса Ельцина», а в 1999 году ОПГ регистрируется политическое движение ОПС «Уралмаш». Наконец, глава "Уралмаша» Александр Хабаров в 2002 году с большим отрывом побеждает на выборах и становится депутатом Екатеринбургской городской думы.

По большому счету, это одно и тоже, поскольку криминальный мир хотя и жил по понятиям, а советская власть жила якобы по законам, которые на самом деле были тоже понятиями. Теперь, в путинской России это один мир, живущий по понятиям, несмотря на существование Конституции, Государственной думы и президента. Однажды произнесенное выражение «мочить в сортире» оказалось не просто цитатой из криминального лексикона, а установкой к действию. Оттуда и «замучаетесь пыль глотать», и многие другие фразы российского президента. Впрочем, как и последующие действия.

Сейчас «феня» Путина уже мало кого волнует – он создал новый российский мир, когда жаргон несется с экранов российского телевидения чуть ли не каждую минуту. Многочисленные сериалы со стрельбой, убийствами и «добрыми преступниками» давно стали частью жизни россиян. Ими гордятся, им подражают. Российское общество практически ничем не отличается от советского: Сталин кого хотел, того и сажал и расстреливал, Путин – не отстает. Сталин заставил советский народ его любить, то же самое сделал Путин. Сталин любил воевать, не всегда удачно, но зато с большим удовольствием, и Путин – тоже. «Железный занавес» был создан Лениным в 1919 году, но в 90-х годах в небольшой период в девять лет оказался неприемлемым для России, и Путин его сейчас успешно восстановил. Поэтому не удивляйтесь агрессивности россиян и 87-ми процентам населения, поддерживающим Путина – это старая российская традиция, к демократии не имеющая никакого отношения.

Россия всегда была зоной строгого режима, любая попытка выйти на волю оборачивается совершением очередного преступления и возвращением за колючую проволоку. Борис Ельцин тоже красиво говорил о «свободе и демократии», пока не начал Чеченскую войну. На том попытка России стать нормальной страной закончилась. Все последующие годы лишь короткое время до появления следующего надзирателя. И он в 2000 году появился – с понятным для россиян жаргоном, репрессиями, войнами и нескончаемыми преступлениями.

Однажды, еще в юношестве, оказавшись в гостях в номенклатурной семьи полковника милиции, я вдруг услышал от него, занимавшего высокую должность заместителя начальника областной милиции, тост: «Давайте выпьем за советскую власть, позволяющую свободно жить и свободно воровать». Услышанное 40 лет назад вряд ли можно назвать архивной фразой, она жива до сих пор, поскольку является не «крылатой фразой», а ментальной установкой на все времена.