Цена величия. О шотландской победе

В истории было множество англо-шотландских войн, но та, что случилась в 2014-м, закончилась решительной победой Шотландии. Проголосовав в итоге против провозглашения независимости, шотландцы добились такого привилегированного положения в Соединенном Королевстве, о котором жители других частей этой страны могут только мечтать. Так, по крайней мере, считают многие в английской политической элите.

Британская традиция «откупаться» от сепаратистов восходит к 80-м годам XIX века. Такая тактика не сработала в отношении Ирландии, но не раз помогала успокаивать страсти в Шотландии. Вот и на этот раз, лидеры трех главных партий Великобритании, включая премьер-министра Кэмерона, пообещали шотландцам еще больше расширить и без того немалые права самоуправления. Это коснется налоговой и социальной политики и многого другого. Фактически, как признал автор этого проекта, бывший британский премьер Гордон Браун, речь идет о коренном изменении конституционного, государственного устройства королевства, о шаге в сторону федерализации. Но при этом сохранится и давно вызывающая ярость многих англичан и валлийцев «формула Барнетта», принятая около 35 лет назад: Шотландия получает из центрального бюджета больше 10 тысяч фунтов на душу населения, в то время как Англия – лишь восемь с половиной тысяч. Теперь финансовое неравенство может стать еще более вопиющим.

Лет сто назад шотландцы зарабатывали в разы меньше англичан, теперь же положение практически выровнялось. Шотландия стала третьим по уровню экономического развития регионом королевства, уступая лишь Лондону и Юго-востоку Англии. Да и с исторической точки зрения: это ведь шотландский король заполучил английскую корону в XVII веке, а не наоборот. Сто лет спустя парламенты двух стран ратифицировали договор об Унии, никто никого не завоевывал. Правда, более богатый и сильный партнер всегда задавал тон в этом союзе, порождая у шотландского населения неприятное ощущение некоторой неполноценности, синдром «младшего брата». Тем не менее на протяжении столетий шотландцы играли колоссально важную роль и в политике, и в промышленности и в вооруженных силах, и гражданами второго сорта их назвать было бы сложно. К тому же два этноса перемешались. Некоторые говорят: «Потрите британца и вполне вероятно обнаружите у него шотландские корни».

Из 18 предшествовавших Кэмерону премьер-министров восемь были рождены или росли в Шотландии. Да и Кэмерон – фамилия чисто шотландская, также, впрочем, как и Блэр. Ну а непосредственный предшественник нынешнего главы правительства – Гордон Браун шотландец и этнически, и по месту рождения, да и сейчас живет в Файфе, где и голосовал на референдуме. Кстати: на парламентских выборах в большинстве случаев за последний век шотландцы получали именно то правительство, за которое голосовали. Последний раз, правда, случился разлад - тори выиграли только в одном из 59 округов. Как теперь говорят многие шотландцы, англичане навязали им ненавистную партию и ее политику жесткой экономии. И это обстоятельство было одним из главных козырей в пропагандистской кампании сепаратистов.

Итак, референдум закончился мирно, но теперь начинается другая «война» - англо-английская. Референдум вызвал резкое оживление на правом фланге консервативной партии, давно уже точащих свои политические ножи. Теперь там пошли разговоры о том, что раздражающий их своим либерализмом и готовностью к компромиссам Кэмерон должен чуть ли не уйти в отставку. Или, по крайней мере, отказаться от своих чрезмерных обещаний. «Слишком долго права 55 миллионов англичан попирались ради четырех с половиной миллионов громко кричащих шотландцев. Пора положить этому конец», - заявил член Палаты общин Джеймс Грей. Другой парламентарий-консерватор, Филипп Дэвис сказал, что проголосует против расширения шотландской автономии. Он считает, что это обещание было дано «в состоянии паники», когда опросы показывали сближение числа сторонников и противников независимости. «Я точно не готов выдать Шотландии чек с непроставленной суммой, по которому придется платить моим избирателям», - сказал он. А бывший вице-председатель консервативной партии Майкл Фабрикант заявил, что возникают «серьезные вопросы» об ошибках, совершенных на этапе подготовки к референдуму и премьер-министром и лидером лейбористов. Позволили себе критически высказаться о попытках умиротворить шотландских националистов «слишком высокой ценой» даже и близкие соратники премьера, в том числе как минимум один министр.

Еще резче выразил эти настроения лидер партии независимости Соединенного Королевства Найджел Фарадж, заявивший: «Англия должна обрести свой голос. Хвост не может и дальше вертеть собакой». Речь не только о материальной составляющей взаимоотношений внутри королевства, но и о его государственном устройстве. Сейчас 59 депутатов, избранных от Шотландии, голосуют в Вестминстере по всем вопросам, касающимся Англии, и в некоторых ситуациях их голос может оказываться решающим. И в этом тоже неравенство, так как английские парламентарии все в меньшей степени могут влиять на шотландские дела. Премьер-министр Кэмерон и его заместитель – лидер либерал-демократов Ник Клегг уже поспешили заявить, что права англичан должны быть защищены. Видимо, будет найдена новая формула, по которой английские депутаты смогут в отдельных случаях голосовать отдельно от своих шотландских коллег.

Развода удалось избежать. Но, пишут обозреватели, референдум проходил в обстановке такого яростного идеологического спора, накал эмоций достиг такого уровня, что это будет теперь брак без любви, в котором супруги с трудом терпят друг друга ради детей, например (а в данном случае – скорее ради сохранения единой валюты и исходя из прочих экономических соображений). Комментатор «Таймс» Мэтью Пэрис даже объявил, что вне зависимости от исхода голосования шотландско-английский союз «мертв». Но мне кажется, это преувеличение: раны вполне могут зажить – и быстрее, чем может сейчас казаться. Референдум может иметь другие далеко идущие последствия для всего королевства. Ясно, что и валлийцы, и жители Ольстера неизбежно начнут требовать и для себя чего-то подобного шотландским привилегиям. Но дело не только в этом. В начале ХХ века борьба вокруг проблемы самоуправления Ирландии привела к глубочайшему политическому кризису в Британии, кардинальной перестройке системы. Раскололась пополам и в результате перестала существовать крупнейшая и важнейшая партия страны – либералов-вигов, место которых вскоре заняли лейбористы. И «шотландский вопрос» может привести к радикальному изменению всего политического «ландшафта» Соединенного Королевства.