Українська влада десятиліттями здавала Севастополь Росії

Мовою оригіналу

Сложилось так, что судьба не раз забрасывала меня в Севастополь. В советские времена я там служил в армии ‒ аэродром Бельбек, тот самый, где в 2014-м полковник Юлий Мамчур отказался сдаваться оккупантам. После Чернобыля выдыхал там радиоактивную пыль. Был во всех музеях. В новейшие времена ездил читать лекции офицерам Военно-морских сил Украины. И не раз отдыхал с детьми. А вдобавок ко всему в городе живут мои родственники (имена и фамилию не называю по известным причинам). Поэтому знаю Севастополь не по чьим-то рассказам и могу совместить информацию, взятую из масс-медиа, с увиденным собственными глазами.

То, что после восстановления украинской независимости не были использованы все возможности для «содержательной украинизации» (не только и не столько языковой) на Крымском полуострове и в Севастополе в частности ‒ это банальность. То, что официальный Киев требовал от местных политиков хотя бы мнимой лояльности, и не более, а вместе с тем закрывал глаза на антиукраинскую активность мэра Москвы Юрия Лужкова в Севастополе ‒ это тоже трюизм. И то, что в Киеве не обращали внимание на демарши депутата Госдумы «от Москвы и Севастополя» Владимира Лысенко и заявления того же Лужкова об «исконно русском Крыме» и Севастополе как «одиннадцатой префектуре Москвы» ‒ тоже хорошо известно. Но все же сохранялся хрупкий баланс сил. Хотя, скажем, накануне 10-й годовщины независимости Украины в газете «Слава Севастополя» появилась публикация, подписанная тогдашним главой городской госадминистрации Леонидом Жунько. Это было поздравление Лужкову по случаю очередного дня российской столицы. В тексте обращали на себя внимание заявления типа: «Севастополь как младший брат Москвы», «ежегодно растет влияние Москвы в Севастополе» и другие. Жунько вынужден был оправдываться ‒ это, мол, какой-то клерк готовил статью...

А вот после прихода к власти Владимира Путина официальный Киев начал в Севастополе отступление по всему фронту. И никто уже ни за что не извинялся.

Вот только несколько знаковых событий лета 2002 года. 21 августа, накануне Дня Независимости, севастопольскую власть в программе «Решаем вместе» представлял заместитель главы горгосадминистрации Иван Куликов. Основное время эфира было занято проблемами транспорта, водоснабжения, жилищного строительства, торговли ‒ тем, что всегда и везде волнует людей в больших и малых городах. Но говорил Иван Куликов и на общеполитические темы, в частности, об украинско-российских отношениях и о месте в них Севастополя. У нас, мол, русские корни, наши дети ходят в русские школы, и это нормально. Пусть президенты Украины и России приезжают к нам, соревнуются между собой, делают полезные дела, строят дома и т.д., а мы будем выбирать (кого? что? президентов? Отчизну? Сказано не было). И еще приметны высказывания на ту же тему: мы одной крови, мы ведем работу, чтобы снять границы между славянскими государствами. Вот так говорил один из руководителей структуры, ‒ в рамках общенациональной системы государственных администраций ‒ призванной по Основному закону обеспечить проведение единой политики в масштабах страны. При этом Иван Куликов пользовался в городе репутацией одного из самых проукраинских руководителей госадминистрации... И неудивительно: в те времена руководителем одного из ее управлений работал некто Иванов, в 1998 году требовавший под предлогом биологической несовместимости украинских и российских моряков вывести из города Военно-морские силы Украины...

Сам День Независимости тоже был ознаменован примечательными вещами. Еженедельник «Севастопольская правда» ‒ орган горкома КПУ, выходящий в свет под лозунгом «За социализм, советскую власть, единый Союз», ‒ никаких «пролетариев всех стран», как это должно было быть у коммунистов. «Долой позорную, нищую, националистическую независимость!» ‒ призывала газета. А ее редактор, товарищ Гальчинский, писал, что установление в городе к празднику памятного знака в честь ВМС Украины ‒ это «наглость» и назвал этот знак «камнем», который, мол, «забросили» на «священное для севастопольцев место». То есть орган легальной парламентской партии открыто призывал к уничтожению Украинского государства, и власть на это не обращала внимание.

Зато городской официоз ‒ русскоязычная «Слава Севастополя» (на выборах в том году изо всей силы поддерживавшая прокучмовский блок «За единую Украину») ‒ поместила выступление главы исполнительной власти города Леонида Жунько, где тот назвал День Независимости «главным общенациональным праздником»; но в то же время сама газета в выпуске от 24 августа умудрилась «забыть» поздравить читателей с этим «главным праздником». Не забыв на первой странице прокомментировать очередной указ Владимира Путина...

А за два месяца до этого «Слава Севастополя» напечатала поздравления тогдашнего премьера Украины Анатолия Кинаха местной экономической и политической элите (господин Кинах попутно вспомнил, что возглавляет еще и «Партию промышленников и предпринимателей и Союз предпринимателей») по случаю очередной годовщины города. Поздравление содержало в себе, наряду с традиционными любезностями, одно очень интересное предложение (цитирую по «Славе Севастополя» от 17 июня 2002 года): «Очередную дату своей 219-летней истории Севастополь встречает как город двух дружественных государств». В международном праве «город двух государств» означает кондоминиум, то есть совместное управление и владение определенной территорией. На это бурно отреагировали определенные силы. Издание русской общины Севастополя заявило буквально следующее: премьер Украины все понял; дело за признанием Леонидом Кучмой политических реалий. Севастополь должен находиться под совместным российско-украинским управлением! Поэтому сознательно или невольно, по подсказке аппарата или по собственной воле премьер Украины создал прецедент признания «прав» Российской Федерации на Севастополь. Впрочем, опровержения ‒ мол, кто-то исказил слова премьера ‒ в «Славе Севастополя» не было.

Слова подкреплялись делами. Военные России попадались мне на городских улицах чаще, чем украинские. Визуальные наблюдения совпадают с объективными данными. Вот что писал по этому поводу военно-политический эксперт Богдан Крымский в еженедельнике «Украинское слово» за 22–28 мая 2003 года: «В 2000 г. боевые части морской пехоты ЧФ РФ (а именно они способны реально контролировать город) по численности были равны боевым частям Украины в Севастополе. Сейчас они в городе имеют бригаду морских пехотинцев и батальон охраны, более 150 единиц бронетехники и артсистем, и планируется дальнейшее их усиление. Все же украинские подразделения такого типа официальный Киев убрал из Севастополя... Уже в этом году российский гарнизон Севастополя в четыре раза будет преобладать над украинским». То есть в 2002 году, о ситуации в котором я писал выше, это преобладание уже существовало, только еще не четырехкратное...

А для того, видимо, чтобы Россия имела меньше проблем с содержанием такого количества своих военнослужащих в Севастополе, в городском транспорте по решению горсовета военные срочной службы России имели право на бесплатный проезд. А в придачу горгосадминистрация нашла 25 млн гривен, чтобы построить детский сад для детей российских военнослужащих Черноморского флота в бухте Казачья, где дислоцировалась бригада морской пехоты российского Черноморского флота (в то же время не желая выделить деньги на строительство единственной в Севастополе украинской школы-коллегиума). Пожалуй, это была уникальная в сегодняшнем мире ситуация, когда граждане одной страны, вместо того, чтобы получать прибыль от расположения на ее территории чужеземной военной базы, еще и финансово поддерживали функционирование этой базы.

Что же касается символического измерения жизни Севастополя в те годы (а символ ‒ это не просто знак, это указатель в будущее), то улицы и площади здесь почти не имели символов украинскости. Зато только за 2000–2002 года в городе появились аж 19 памятников и памятных знаков, посвященных иногда третьеразрядным фигурам и событиям, но обязательно, привязывавшим Севастополь к русской имперской и советской, не менее имперской, традиции. Я уже не говорю о монументе Ленину, который по сей день возвышается над городом как имперский символ ‒ хотя речь идет о чествовании в «городе флотской славы» политика, который не только лично приказал потопить в 1918-м Черноморский флот, чтобы он не достался Украине, не только дал команду в 1921-м жестоко расправиться с восставшими балтийскими моряками, но и откровенно, в чем-то даже параноидально, ненавидел боевой флот как таковой и в конце своего правления считал ‒ «нам достаточно иметь не флот, а флотишко». Однако логика в борьбе с советско-российской имперской мифологией бессильна ‒ и поэтому именно на усиление всеми средствами этой мифологии и на отторжение севастопольцами реалистично-критического взгляда на мир работали мощные пропагандистские органы Черноморского флота России в городе и их дочерние средства массовой дезинформации.

Поэтому, на мой взгляд, именно начало 2000-х, именно первые годы правления Путина (сопровождавшиеся мобилизацией ним бывшей агентуры КГБ по всей Украине, и не только здесь), именно приход в ближайшее окружение Леонида Кучмы и в правительство сторонников безоговорочной ориентации на Москву, состоявшийся тогда же, и стали первым этапом фактической сдачи официальным Киевом Севастополя. На время эти процессы были заторможены (но не остановлены!) Оранжевой революцией; они существенно ускорились при президентстве Януковича, а в 2014 году вылились в оккупацию города, и перед этим находившегося уже почти под полным контролем Кремля. Какие «лакомства несчастные» собирались получить в обмен на сдачу Севастополя те или иные «сильные люди» Украины? Вряд ли об этом можно будет в деталях узнать до тех пор, пока не откроется дверь архивов Кремля и Лубянки. Однако одно у меня не вызывает сомнения: в 2014-м речь шла не о «стихийных выступлениях» и не о «геополитической импровизации», а о завершении длительного процесса, в котором принимал участие официальный Киев.