Два года войны, а по факту – десять

Напишу очень искренне. Когда Россия аннексировала Крым в 2014 году, я плакала. Хотя в целом мне это не свойственно.

А плакала я не просто из-за Крыма. А из-за того, что было понятно – начинается какой-то новый этап, когда нас будут пытаться разрушать, и реальная большая война была вопросом времени.

Как и, наверное, многие другие, после аннексии Крыма и начала войны на Донбассе в 2014 году, я часто задавалась вопросом: где та точка возврата ситуации, конкретный год (1990-е, 2000-е), в который можно было бы вернуться в отношениях с Россией (и Украине, и Западу), чтобы избежать войны.

Через два года стало понятно, что, видимо, такого года нет. Скорее, можно говорить о каких-то процессах, которые происходили в Украине, России, на Западе, реакция на которые могла бы если не предупредить, то снизить риск войны.

Россия долго выстраивала политическую инфраструктуру под войну. Переломными, наверное, следует считать 2010-2012 годы, когда был выбор между догоняющей стратегией и стратегией слома.

Первая предусматривала модернизацию, а значит конкуренцию и ограничения. Вторая – решение внутренних проблем за счет внешней войны. С переодеванием Путина и Медведева в 2012 году стало понятно, что Россия движется ко второму варианту. Такая себе Перестройка-2 от обратного. От условного либерализма (когда свобода лучше, чем несвобода) – к охранительству и ура-патриотизму, и дальше войны. В результате проблема носит двойной характер – и на уровне неизменного лидера, и на уровне общественного сознания и самоидентификации россиян. Произошло колоссальное упрощение политического как такового, когда Путин заменил собой другие политические институции. Сначала появился термин консервативное большинство, потом глубинный народ, а потом формула Володина «есть Путин – есть Россия».

Сейчас стоит вопрос, кто кого переформатирует – Россия Украину и мир, или мир и Украина – Россию.

Годами российская власть рассказывала о том, какой должна быть Украина. А дальше – и каким должен быть Запад. Вместо этого – необходимо формулировать, какой должна/может быть Россия (если это вообще возможно), или что должно быть на этой территории, чтобы она сосуществовала с другими государствами в 21 веке.

Что касается Запада. Умберто Эко в одном из своих эссе, где он размышлял о причинах Второй мировой войны (о долгих процессах в смысле, а не на уровне отдельных лиц), сказал о «веке сна». О тех же причинах-процессах, которые накапливались почти столетие, и обострились в процессе роста реваншистских настроений. Сейчас можно говорить о «десятилетии сна» мировой системы, которая не реагировала на многочисленные проявления сбоев. И вот все дошло до большой войны.

Россия еще долго себя «откапывала» от «века сна» – потому, что реваншизм (уже даже непонятно, применительно к какому периоду) стал всеобщей идеологией. Запад же только начинал выходить из «десятилетия сна», когда система была ориентирована на то, что все более-менее придерживаются правил, а правила ориентированы на экономический рост. Но это не сработало.

Украина. У нас нет другого выбора, как продолжать противостоять, просто чтобы сохраниться как государство и выжить как нация. Но хочется надеяться, что в этом году, пройдя электоральные циклы, Запад, все же, перейдет от стратегии «помощи Украине как угодно долго» к стратегии победы.

Мы должны все сделать, чтобы укрепляться изнутри. Собственно, на это и направлены те же соглашения о гарантиях безопасности. Запад же должен пройти период понимания того, что длинная война, растянутая во времени, содержит много рисков для него самого, и закладывает новые проблемы.