Эта зима может оказаться сложнее, чем предыдущая

Дело не только в ресурсе энергосетей. Вполне возможно, что они прикрыты, а резервы восстановления накоплены. Дело не в количестве противоракет. Допустим, их запас пропорционален тому, что успел наштамповать наш противник. Проблема в том, что мы входим в эту зиму с очевидно меньшим резервом психологической устойчивости – и с очевидно большей коллективной усталостью.

Прошедшая зима наступала на фоне военных триумфов. С конца февраля украинская армия успела выбить врага из Киевской, Черниговской и Сумской областей. Отбила остров Змеиный. Провела Харьковское контрнаступление и освободила Херсон. На тот момент страна жила с ощущением, что окончанию войны мешает только погода. Что как только зима сменится устойчивым теплом – враг будет разбит и отброшен.

Военные итоги этого года лучше всего подвел Валерий Залужный. Украинского блицкрига не произошло. Зато страна была свидетелем упорных боев на юге и востоке. Россияне сделали выводы из собственных ошибок – и во вторую военную зиму Украина входит с меньшими поводами для эйфории. Это уже не спринт. Это марафон.

Военные победы способны быть анестезией для общества. Затмевают разногласия, смягчают противоречия. У победы множество родителей, поэтому каждому хватит места, чтобы постоять в ее тени. Все сложнее, когда речь идет о сохранении на фронте позиционного статус-кво. Обществу успели наобещать побед – и теперь у него фрустрация. Самая благодатная почва для сезона охоты на ведьм.

В стране есть несколько потенциальных линий раскола. Между теми, кто на фронте, и теми, кто в тылу. Между военным руководством – и политической верхушкой. Между нынешним президентом и командой его предшественника. Есть темы, которые способны перманентно будоражить страну – коррупция, Арестович, мобилизация, Фарион. Все перечисленное гарантирует хайп, просмотры и подписчиков. Каждая из тем – это публицистический чернозем: воткни палку, и она зацветет.

Чем меньше новостей с фронта – тем больше новостей с тыла. Каждый политический лагерь окажется перед соблазном укрепить свои позиции за счет конкурента. Причем инициаторами внутренней грызни могут не обязательно быть первые лица каждого из лагерей. В роли застрельщиков может выступать кто угодно. Политтехнологи, мечтающие о выборах. Политики, рассчитывающие на продолжение карьеры. Блогеры, которые мечтают о подписчиках. Нардепы, которые жаждут внимания. Обыватели с комплексом мессии и люди, которые не слышали об эффекте Даннинга-Крюгера.

Одни начнут писать в социальных сетях. Другие будут давать волнующие интервью. Третьи начнут «сливать инсайд» иностранным журналистам. Каждое разоблачение будет собирать меньше просмотров, чем первоначальный вброс. Каждое откровение будет «оставлять осадок». В какой-то момент все это станет тем, о чем еще в 1949 году писал американский социолог Роберт Мертон. Самосбывающимся пророчеством.

Мертон писал о том, что сначала ошибочное описание ситуации может влиять на поведение людей. Провоцировать их на новые поступки – в результате которых пророчество осуществляется. Так, слух об угрозе банкротства банка может привести к панике и к банкротству. В конце концов наше поведение определяется не реальностью, а тем, что мы о ней думаем. Если люди считают какую-то ситуацию реальной, она становится реальной по своим последствиям.

Кроме того, СМИ реактивны. Они не создают повестку, а послушно идут в ее фарватере – даже если она рождена в социальных сетях. Это означает, что каждое интервью будет содержать вопрос о расколе. Каждая гостевая студия будет касаться темы противостояния. Каждому спикеру предложат высказаться вслух по поводу болезненной темы. Количество упоминаний вызовет эффект снежного кома. Год назад в нашей стране в конфликт армии и власти верили 14%. Сейчас – 32%. Где-то в Москве открывают шампанское.

В нашем случае «самосбывающееся пророчество» может предложить нам целую кучу последствий на выбор. Вражда между чиновниками и генералами. Потеря властью легитимности. Уверенность фронта в предательстве тыла. Каждый сценарий в условиях войны грозит катастрофой. Ни один вариант не имеет опции хеппи-энда.

В случае краха каждая капля объявит себя невиновной в потопе. Те, кто вбивают сегодня в страну клин, будут твердить о своей непричастности. Виноват всегда другой, а потому собственная неспособность промолчать будет объявлена подвижничеством, а чужая – кривлянием. Мы просто окажемся внутри ролевого сценария столетней давности. Украинцы и так не могут похвастаться особым доверием к властным вертикалям. А торпедировать это доверие с каждым последующим месяцем позиционной войны будет становиться все легче.

Уже неважно, кто первым начал говорить о противостоянии. Важнее то, кто первым положит конец слухам. Если вы не заполняете информационный вакуум – за вас заполнит его кто-то другой. У нас не будет другой власти до конца полномасштабной войны. Власть не будет иметь другого военного руководства до конца активной фазы боевых действий. Иногда единственная победа, которая светит персональному эго – это пиррова.

Общественное мнение – это стихия. Спорить с ней – все равно, что пытаться хлестать море. Но высота волн зависит от тех, кто принимает решения. Политики. Чиновники. Главные редакторы. Лидеры мнений. Уровень солидарности и сплоченности страны будет зависеть от того, способны ли эти люди на «водяное перемирие».

Через год мы будем следить за попыткой переизбрания Дональда Трампа. Того самого, который хотел любой ценой остаться у власти. Того самого, что мечтает любой ценой вернуться к власти. Многие приписывают ему злопамятность, мессианство и неспособность признавать собственные ошибки.

Так вот. Трамписты у нас уже есть, но вакансия украинского Дональда Трампа до сих пор свободна. И очень не хочется, чтобы кто-то, сам того не замечая, занял ее.

Нас и так ждет непростая зима.