Російські миротворці в Нагірному Карабасі: ризики для Азербайджану

Мовою оригіналу

По мере того, как рассеивается пресловутый туман войны на Южном Кавказе, и жизнь медленно возвращается в нормальное (насколько оно вообще может быть нормальным на пике второй волны коронавируса) русло, контуры послевоенной обстановки в регионе начинают проясняться. Тем не менее, открытость большинства пунктов трехстороннего заявления от 10 ноября 2020 г., их неоднозначная трактовка и принципиальная новизна нынешней ситуации оставляют множество открытых вопросов. Они касаются того, в какую сторону будет развиваться конфликт, и какое воздействие на Азербайджан и Армению окажет продолжительное пребывание миротворческой миссии России в Карабахе. Попробуем в этом разобраться.

Во-первых, необходимо отметить, что наиболее четкие и неоспоримые условия, поставленные перед армянской стороной – вывод войск из оставшихся трех районов Азербайджана (Агдам, Кельбаджар и Лачин) до 1 декабря, были выполнены своевременно и практически без инцидентов. Армянские подразделения вышли из вышеупомянутых районов в указанные сроки под аккомпанемент заявлений российской стороны о необходимости скрупулезного исполнения условий Заявления и неожиданной для многих поддержки, высказанной премьеру Николу Пашиняну президентом Путиным.

Также на днях прошла информация, что совместный российско-турецкий мониторинговый центр в Азербайджане, местоположение которого не оговаривалось в документе 10 ноября и, судя по всему, было предметом ожесточенным споров, будет размещен в деоккупированном Агдамском районе. Напомним, что из так называемых семи соседних районов, которые в настоящий момент перешли под контроль Азербайджана, Агдам – наиболее близкий и доступный выход непосредственно к основным населенным пунктам Нагорного Карабаха – Ханкенди, Аскерану, Ходжавенду (Мартуни) и Агдере (Мардакерт). Азербайджанское правительство уже заявило о начале работ по восстановлению участка железной дороги из Барды в Агдам и, в перспективе, до Ханкенди.

Вопрос о расположении миротворческого центра был весьма острым. В то время как первые лица Турции во всеуслышание заявляли о том, что турецкие военные будут стоять на карабахской земле, со стороны РФ выражалось плохо скрываемое недовольство напористостью Анкары, а министр иностранных дел Сергей Лавров как-то бросил фразу, что этот центр не будет располагаться на освобожденных землях. Принятое в итоге решение является, судя по всему, компромиссом и позволяет сторонам выполнить задачу-минимум и сохранить лицо.

Разумеется, присутствие миротворцев создает целый ряд рисков. В первую очередь, это состояние неопределенности, вызванное отсутствием гарантий того, что российская миротворческая миссия будет вести себя в полном соответствии с мандатом. Наличие многих спорных вопросов, не оговоренных в трехстороннем заявлении, открывают определенный простор для политических манипуляций. События, происшедшие 12-13 декабря, предоставляют пример таких «неприятных сюрпризов»: после месяца соблюдения режима прекращения огня, азербайджанские войска вступили в стычки с карабахскими военными, отказавшимися покинуть ряд территорий между Гадрутом и Шушой. Эти территории почти полностью окружены землями, перешедшими под прямой контроль Азербайджана, и исходя из политической логики, должны были также быть освобождены. Однако армянская сторона настаивает на том, что раз эти пункты не входят в состав 3 районов, передача которых Азербайджану специально оговорена в Заявлении, то они должны оставаться под их контролем. Конечно, армянская сторона может пытаться сдвинуть послевоенный баланс сил или как минимум держать Азербайджан в напряжении путем завоевания поддержки со стороны России. Наверняка будет задействована и вся мощь армянского лобби в РФ, и в первую очередь в российских медиа, чтобы поддержать проармянские силы в российской элите и обеспечить большую поддержку армян в общественном мнении.

Как уже было отмечено, целый ряд условий Соглашения оставляет простор для различных трактовок. С армянской стороны ряд высокопоставленных фигур, включая нового министра иностранных дел Ару Айвазяна и кандидата в премьеры от объединенной «непарламентской оппозиции» Вазгена Манукяна, уже высказались в том духе, что отныне задача Еревана будет состоять в том, чтобы путем интенсивной дипломатической работы добиться максимально комплиментарного для Армении прочтения этих условий.

Пожалуй, самый острый вопрос – это судьба так называемой «армии самообороны Арцаха». Соглашение предполагает вывод «армянских формирований», однако эта формулировка имеет сразу два подводных камня:

- во-первых, власти непризнанной республики всегда настаивали на том, что их «вооруженные силы» независимы от армии собственно Республики Армения, и таким образом, могут настаивать на том, что формулировка «армянские формирования» касается только собственно Армении;

- во-вторых, что демобилизация армянских вооруженных формирований в Карабахе (которая предполагается из текста заявления) не тождественна их ликвидации как незаконных (ведь только такой формат устраивает Азербайджан как страну, чей суверенитет над территорией Нагорного Карабаха официально не оспаривается).

Вместе с тем, понятно, что присутствие российских миротворцев в Карабахе не позволяет Азербайджану контролировать этот вопрос. Более или менее понятной ситуация по нему может стать уже после того, как совместный миротворческий центр приступит к совместной деятельности и станет ясно, насколько эффективно будет реализован его мандат на практике и сможет ли Баку гарантировать расформирование «армии Карабаха» с его помощью. 

РФ может начать раздачу паспортов карабахским армянам? (фото из открытых источников)

Ситуация также интересна тем, что пока непонятно, насколько официальный Ереван (особенно, если Пашинян или политик сходного мировоззрения останутся во главе правительства) будет продолжать политику поддержки «Арцаха» и отстаивания его интересов. Москва сама старается играть роль протектора карабахских армян. А интенсивная «раскрутка» российской помощи в восстановлении мирной жизни и благополучия населения региона в кремлевских медиа говорит о том, что Карабах какое-то время будет важным элементом PR-стратегии для Москвы, призванной компенсировать многочисленные провалы последних лет.

Также симптоматично, что в последние дни стали появляться слухи насчет того, что РФ может начать раздачу паспортов карабахским армянам. Скорее всего, эти и похожие разговоры запускаются для того, чтобы психологически привязать их к Москве. Наконец, вспоминая опыт Грузии и Молдовы, многие эксперты делают выводы, что в будущем РФ попытается использовать свое присутствие в зоне конфликта в целях ограничения внешнеполитической свободы Баку, давно избравшего стратегию многовекторности и избегания слишком сильной привязки к какому-либо одному центру силы.

Еще одним важным вопросом, волнующим азербайджанскую общественность, является будущий фактический статус той части Нагорного Карабаха, в которой разместились российские миротворцы, а также то, чьи институты будут там функционировать. Высказывались опасения, что ввиду присутствия российской миссии Азербайджан не сможет претворить в жизнь меры, необходимые для восстановления эффективного контроля, в первую очередь перепись населения с последующей раздачей азербайджанских паспортов и созданием гражданских институтов, включая коммуникации, транспорт, почту, образовательные учреждения и т.д. Слухи о российских паспортах усилили только опасения, что Россия попытается повторить в Карабахе «югоосетинский вариант», то есть создать предлог для «защиты» местного населения через принятие его значительной части в российское гражданство, а также самостоятельно, без участия Азербайджана осуществлять здесь социально-экономическую деятельность. 

Конечно, такой вариант станет серьезной проверкой на прочность азербайджанского руководства, которое уже объявило в полном и безоговорочном восстановлении территориальной целостности Азербайджана, и такая перспектива не может не рассматриваться им всерьез. Однако надо понимать, что стояло за решением Азербайджана, принятым вечером 9 ноября. Военные действия, особенно после взятия Шуши, наряду с освобождением азербайджанских земель несли в себе целый ряд новых рисков. Это и массовое бегство армянского населения в случае практически неминуемого скорого взятия Ханкенди и других городов области породило бы шквал обвинений в Баку в этнических чистках и могло бы поставить президента Ильхама Алиева в политическую изоляцию. Также не исключено, что видя перспективу скорого разгромного поражения армянских войск, Москва могла перейти к прямым угрозам военного вмешательства (загадочная история со сбитым российским вертолетом вполне подтверждает вероятность такого сценария). Таким образом, принятие мирного плана, предложенного РФ, вполне могло быть вынужденным шагом для руководства Азербайджана, которое рассудило, что уже сумело добиться максимально возможных военно-политических выгод из военной кампании.

С другой стороны, пессимистические оценки ситуации игнорируют важные отличия ситуации в Карабахе от Южной Осетии или Донбасса, как чисто геополитические, так и в плане российских интересов. Во-первых, Карабах географически отделен от России и поэтому логистически уязвим немногим меньше, чем российская миссия в Сирии, из-за которой, кстати, Москве уже не раз приходилось идти на серьезные уступки Турции. Бесперебойное и удобное снабжение миротворцев зависит, в том числе, от хороших отношений с Азербайджаном, и в случае их порчи содержание миссии станет обходиться заметно дороже.

Во-вторых, вовлечение РФ в Карабахе не носит сугубо силовой характер и цель «показать, кто в доме хозяин». Судя по целому ряду признаков, Москва связывает серьезные экономические и стратегические выгоды со спадом армяно-азербайджанской напряженности, появлением прямого сухопутного коридора в Турцию и более широкими возможностями для вовлечения всех стран региона, включая Иран, в совместные проекты. Помимо материальных выгод, Кремль надеется таким образом усилить разрыв между Турцией и евроатлантическим миром, а также поставить под удар последовательную прозападную стратегию Грузии. С другой стороны, новые обострения в Карабахе таят серьезные риски и для самой Москвы, так как она может оказаться в ситуации отчуждения от обеих сторон конфликта и потерять рычаги влияния, что может вынудить ее ради спасения лица вступать в полномасштабный конфликт, чего конечно в Москве вряд ли хотят.

Судя по целому ряду заявлений Путина, Лаврова и других высокопоставленных лиц РФ, а также по их поддержке правительства Пашиняна, в текущий момент Москва заинтересована в долгосрочном урегулировании карабахского конфликта. Так, министр иностранных дел РФ совсем недавно заявил о том, что на Южном Кавказе должна начаться новая мирная эпоха. У России сегодня есть следующие основания для проведения весьма нетипичной для себя политики миротворчества. Это, во-первых, осознание того, что западные страны, весьма вероятно, будут пытаться взять реванш за столь демонстративное оттеснение от процесса карабахского урегулирования, и, конечно же, незаключение мирного соглашения между Арменией и Азербайджаном создаст для этого хорошие возможности.

Во-вторых, это желание частично улучшить свой токсичный имидж и доказать, что Москва может с успехом не только создавать конфликты, но еще и разрешать их. Вместе с тем, ряд заявлений новых членов правительства Пашиняна, в первую очередь, министра экономики Ваана Карабяна, говорят о присутствии реального интереса в их среде к открытиям коммуникаций и, соответственно, процессу урегулирования с Азербайджаном. А 13 декабря 2020 г. о необходимости установления конструктивных отношений с Азербайджаном и Турцией заявил и сам премьер Пашинян. Если принять тезис о том, что на данный момент Москва всецело поддерживает армянского премьера, то вполне можно заключить, что она хочет сохранить инициативу в своих руках и стать основным выгодоприобретателем от разрешения карабахского вопроса. 

Президент РФ Путин и президент Турции Эрдоган

Более того, в настоящее время есть несколько факторов, которые позволяют Баку с оптимизмом смотреть в ближайшее будущее. Во-первых, это уровень заинтересованности Турции в благоприятном для своего союзника Азербайджана решении карабахской проблемы и ее текущие отношения с Россией. После периода взаимной турбулентности в Москве, похоже, пришли к выводу, что Анкару, при всех имеющихся противоречиях, намного важнее иметь в качестве партнера и ситуативного союзника, нежели противника. К тому же, грядущие четыре года, когда в Вашингтоне будет править бал администрация Джо Байдена, обещают ужесточение американской и в целом западной позиции по России, что заставляет Москву еще более осторожно относиться ко всем имеющимся партнерам. Со своей стороны, Анкара на протяжении войны и после нее показала свою заинтересованность и решимость отстаивать интересы Баку в карабахском вопросе и даже готовность на определенные уступки в Сирии и Ливии, где у нее имеются определенные противоречия с Россией. 

Эта ситуация, помимо непосредственной выгоды для Азербайджана, имеет еще одно важное последствие: резко уменьшаются перспективы армянского реваншизма, к которому сейчас призывает значительная часть политического спектра в Ереване. Такой подход уже выразил объединенный кандидат от непарламентской оппозиции Вазген Манукян, который одним из приоритетов назвал участие в любых антитурецких коалициях, которые могут возникнуть (при этом всячески подчеркивая, что статус России как ключевого внешнеполитического партнера должен только укрепляться). Однако, по сути, на данный момент это взаимоисключающие желания: теоретические «антитурецкие коалиции» могут включать сейчас ряд западных стран во главе с Францией, плюс таких региональных игроков, как Египет или ОАЭ. Вряд ли Армения в случае усиления зависимости от России сможет рассчитывать на серьезную поддержку от таких коалиций.

Возможно, главным плюсом для Баку от размещения российской миротворческой миссии в долгосрочной перспективе стало то, что она закрепляет фактическое снятие с повестки дня Армении как основной угрозы для безопасности Азербайджана. Отныне, если Ереван, как к тому призывают горячие головы и политические авантюристы, решит воевать один на один, ему придется делать это с несравнимо менее выгодных позиций, чем он имел до войны. Не говоря уже о колоссальных военных, экономических и психологических потерях, восстановление которых, по оценкам, займет не менее 10-15 лет. Конфликта с Россией Азербайджан в ближней перспективе в любом случае не мог бы себе позволить: то есть даже без присутствия этой миссии, Москва имела достаточно серьезные силовые рычаги воздействия в регионе, с которыми Баку в любом случае приходилось бы считаться.

Необходимо признать, что значительная часть информационного шума вокруг нового статуса Карабаха и в целом конфликтной динамики с большой вероятностью запускается из различных центров в Ереване и зачастую служит их внешнеполитическим целям. Например, огромное количество экспертов и представителей армянской блогосферы усердно муссируют тему якобы готовящейся Азербайджаном аннексии региона Зангезур (Сюник), где в будущем должен проходить упоминаемый в Заявлении коридор между Нахчываном и «материковым» Азербайджаном, несмотря на всю абсурдность и нереалистичность такого сценария. Напрашивается следующее объяснение: эти предположения мотивированы необходимостью со всей силой разжечь начавшие было спадать настроения о «предателе Николе» и неминуемом крахе армянского государства в случае, если он продолжит оставаться у власти. Не случайно, что «плач по Зангезуру» резко усилился сразу после выдвижения Манукяна на роль лидера объединенной оппозиции. Таким образом, провокации в районе Гадрута и Шуши также могут быть частью этой внутриполитической кампании и не иметь ничего общего с целенаправленными действиями российских миротворцев. 

Наконец, если посмотреть на вопрос с позиций армянского общества, «потеря» Нагорного Карабаха как бы в пользу России, а не Азербайджана, может быть легче переварена и принята. Таким образом, можно говорить о ситуативном совпадении интересов Баку и Москвы «здесь и сейчас» по большинству пунктов (что не отменяет определенные трения и настороженность, которые никуда не уйдут). Надо также понимать, что президент Алиев уже много лет вел политику, которая ставила сохранение независимости и суверенитета как приоритет выше, чем восстановление формального контроля над оккупированными территориями, и нет причин полагать, что он резко изменил свои приоритеты. В конце концов, упомянутый выше пункт про Ереван актуален и для Баку: даже если возникнут серьезные проблемы с обеспечением контроля над оставшейся частью Нагорного Карабаха, фактическая оккупация со стороны РФ не породит тех же репутационных потерь для азербайджанского правительства, как невозможность прекратить оккупацию со стороны «маленькой и слабой Армении». К тому же мяч сейчас на азербайджанской стороне. Претворение в жизнь уже высказанных планов по налаживанию транспортных коммуникаций, восстановление гражданской инфраструктуры, а главное – подготовка реального пакета предложений Армении по примирению и созданию институциональных основ сотрудничества в обмен на отказ от поддержки карабахского сепаратизма может дать Баку серьезное репутационное преимущество. И серьезно подорвать надежды Еревана на получение международной поддержки кампании по признанию «независимости Арцаха».

Мурад Мурадов, співзасновник і заступник директора
Бакинського аналітичного центру ім. Топчубашова, Азербайджан 

Матеріал підготовлений в рамках проекту співпраці з Південнокавказькою філією Центру досліджень, армії, конверсії і роззброєння, Тбілісі