Любовь и Война

Всего 11 месяцев назад на стадионе «Фишт» в Сочи проходила церемония открытия зимних Олимпийских игр. Называлась она «Сны о России». Главной ее героиней была девочка по имени Любовь.

Тогда всему миру впервые, как стало понятно позже, были явлены картины новой национальной идеи России— так называемого русского мира.

Классики русской литературы ХIХ века… «Дягилевские сезоны» в Париже… Русские художники-авангардисты… Покорение космоса… Вот что видела в своих снах о России воздушная девочка Любовь. Буквально спустя месяц явью стали другие сны о «русском мире». В этих снах и, что гораздо страшнее, наяву правит бал перекошенная от злобы на весь остальной мир старуха Война с лицами мужиков в камуфляже. Признаки интеллекта или духовности в этих лицах, схожесть с Дягилевым или Львом Толстым не отыскать даже сыщику уровня Шерлока Холмса.

Какой из этих двух «русских миров» настоящий? Существует ли «русский мир» вообще? Зачем мы начали грезить (точнее, бредить) о нем именно в уходящем году? И почему раньше никого, кроме горстки пассионарных фриков, на время ставших генеральными конструкторами нашей повседневности, этот самый «русский мир» как практический рецепт сегодняшней жизни не интересовал?

Наконец, главный вопрос: «русский мир» — география или набор ценностей? «Где» или «что»?

Раз уж мы стали погружаться в анализ этого мира волшебных грез (мучительное пробуждение России от тяжелого похмельного геополитического сна не за горами, чему способствуют стоимость нефти, рубля и гречки), стоит вспомнить, что в паре с выражением «русский мир» у нас совсем недавно активно употреблялось выражение «русская весна». Теперь оно, если вы заметили, исчезло. Какая уж тут весна, когда на дворе декабрь во всех смыслах и происходящее больше похоже на «ядерную зиму».

Проблема утраченного «русского мира» возникла не сегодня. Она очень сильно звучала в русской эмиграции. В утрированном виде примерно так: «А в комнатах наших сидят комиссары и девочек наших ведут в кабинет». Свою лепту в описание атрибутики «русского мира», сама того не ведая, в свое время внесла группа «Любэ»: «Что Сибирь, что Аляска — два берега: баня, водка, гармонь и лосось».

Конечно, баня-водка-гармонь-и-лосось — это вам не Пушкин-Толстой-Достоевский-и-православие, но все-таки тоже вполне допустимая часть «русского мира».

Проблема в том, что все эти атрибуты «русского мира» из песни «Любэ» есть и у других народов. И даже — видимо, все-таки придется открыть самим себе эту страшную тайну — разнополый секс как культурная норма не является монопольной ценностью «русского мира».

В «лихие 90-е» пришлось налаживать какую-то жизнь на руинах прежней. Поэтому было не до «русского мира». Как и в «тучные нулевые», когда под руководством нынешнего вождя «русского мира» одни россияне (те, что подальше от власти) мирно благоустраивали дачные шесть соток, не особо отвлекаясь на резонансные теракты в стране, а другие (те, что поближе) обживали свои новые дворцы и заграничные фазенды.

Нас отправили на поиски вымышленного «русского мира» в тот самый момент, когда власти стала очевидна физическая и метафизическая растерянность нации перед своей собственной страной. Перед нерешенной проблемой места России в мире. Перед отсутствием вариантов ответа на вопрос, кто мы и откуда. И главное, куда.

Мы не находим себе места ни в своей стране, ни в мире.

Мы находимся в бессрочной экспедиции за несуществующим, вместо того чтобы обустраивать свой русский, татарский, чеченский, еврейский мир на гигантской территории под названием Россия. Здесь и сейчас. Власти и народу так надоела собственная несовершенная страна, что они начали строить мифическую.

Русские люди живут в десятках, если не в сотнях стран мира. Значит ли это, что во все эти страны надо срочно присылать вежливых «зеленых человечков»? Все то, что происходит, и есть наш «русский мир»? Сотни миллионов людей, считающих себя русскими (я, еврей, всю свою жизнь думаю, пишу, читаю, радуюсь, злюсь, огорчаюсь исключительно по-русски и потому тоже часть «русского мира» — уж простите), живут свою единственную жизнь вот для этого?

У живущих по всему миру русских, несомненно, есть какие-то сугубо национальные традиции и обычаи. Как есть и абсолютно интернациональные или общечеловеческие.

Русский мир без кавычек — это наше культурное наследие. Наши технические и научные достижения. Но не полупьяное быдло в камуфляже. Не рассуждения о некоей национальной монополии на совесть и другие моральные добродетели. При этом русский язык — главное объединяющее и конституирующее начало русского мира, что бы под ни понимать, — балансирует на грани выпадения из десятки мировых языков. На нем говорит все меньше людей. Прежде всего потому, что уменьшается влияние на мир самой России.

Можно считать «Макдоналдсы» и Голливуд, присутствующие повсюду, американским миром. Карлсона, который живет на крыше, — шведским миром. Хоккей с шайбой — канадским миром, хотя он точно такой же русский, чешский, шведский и финский. Но надо ли нации вообще иметь свой «мир» как некую пространственную или ментальную протяженность?

В конце концов, каждому из нас принадлежит весь мир при всей необходимости неприкосновенности частной собственности. Каждый из нас не только личность, не только часть своего народа, но и часть рода людского.

И если мы вдруг стремительно становимся чужими этому миру — не как отдельные личности, а как нация, — значит, дело в нас, а не в мире.

Пора прекратить сеять хаос внутри страны и у соседей в поисках мифического «русского мира». Реальный русский мир — вот он, у нас под ногами. В самой России. С таким вот курсом рубля. С таким образованием. С такой медициной. С такими депутатами и чиновниками. С такими дорогами. Нам реально есть чем заняться у себя дома.

Может, для начала просто мысленно вернуться на 11 месяцев назад. А не на 140 лет, как адепты мифической Новороссии. Всего-то в февраль 2014 года. Когда девочка Любовь спала и видела сладкие сны о великой русской литературе, о художниках-авангардистах, о «Дягилевских сезонах» в Париже, о Гагарине в космосе.

Когда Россия еще была сложной, противоречивой, но важной и неотъемлемой частью сложного, противоречивого, но единого человечества. А старуха Война даже не думала просыпаться...