Что Трамп оставляет в наследство Байдену

Нынешний этап политической жизни США частично отсылает к постулату неэвклидовой геометрии. Тому, где речь идет о двух параллельных линиях, которые эвентуально пересекутся. 

Одной из параллельных линий или, скорее, параллельных реальностей, можно считать конвульсивные попытки Дональда Трампа обжаловать результаты выборов подачей многочисленных, но плохо аргументированных или просто никчемных судебных исков. Абсолютное большинство (около 40) уже отклонены. Показательно, что ряд известных юристов, на первом этапе привлеченных кампанией по перевыборам нынешнего главы США, со временем дистанцировались от этих бесполезных усилий, чтобы не портить свою репутацию. Последними гвоздями в «гроб» иллюзий Трампа можно считать заявления его союзников — Генерального прокурора США Уильяма Барра о том, что его ведомство не нашло доказательств нарушений избирательного законодательства, которые могли бы повлиять на итоги выборов; и лидера сенатского большинства Митчелла Макконнелла, где он впервые употребил термин «новая администрация». 

Еще один, опосредствованный показатель близости конца «эпохи Трампа» — серия амнистий. Своеобразной (и не очень симпатичной, по моему мнению) американской традицией является практика, когда самые контроверсионные решения принимаются накануне смены хозяина Белого дома (например, Билл Клинтон амнистировал 176 человек за два часа до окончания своей каденции). В случае с Д.Трампом интересно, что он не только амнистировал лиц, связанных с попытками вмешательства России в выборы 2016 года (своего близкого советника Роджера Стоуна и бывшего советника по нацбезопасности Майкла Флинна), но и изучает, по существующей в американских СМИ информации, возможность применения превентивной (то есть до выдвижения обвинений) амнистии к своим старшим детям, зятю Джареду Кушнеру, Рудольфу Джулиани и даже самому Д.Трампу.

В то же время, несмотря на судебный фарс и непризнание поражения побежденным, набирает обороты процесс передачи власти: сначала де-факто, а со временем — после беспрецедентной для США задержки — и де-юре, учитывая «добро» на сотрудничество с переходной командой, которое должен был дать своей администрации действующий президент. Следует отметить, что сейчас Джо Байден оправдывает свою репутацию вашингтонского профи: по темпам формирования новой администрации и качеству рекрутированного им чиновничьего «люда» разных уровней, он дает фору своему бывшему боссу (аналитики уже успели окрестить его команду «Обама-3», учитывая представленность в ней известных с обамовской эпохи лиц). Он также активно консультируется с экспертами разных сфер, делая упор на борьбе с пандемией. Его заангажированность заметно контрастирует с поведением Трампа, какое-то время находившегося в состоянии прострации, а теперь, по-моему, сконцентрировавшего свои усилия на попытках остаться на авансцене политической жизни США. 

«Отказываясь признать результаты выборов, несмотря на ряд поражений в судах, Трамп поставил под угрозу американскую демократию, национальную безопасность и систему здравоохранения, ввел в заблуждение миллионы своих сторонников, убедив их, возможно навсегда, что Байден был избран незаконно», — негодует «Вашингтон Пост». Опрос общественного мнения, проведенный в середине ноября, подтвердил: 52% республиканцев уверены, что их кандидат является «законным победителем», еще больше — 68% считают проведенные выборы «сфальсифицированными». Пытаясь воспользоваться искусственно спровоцированной им самим волной недовольства, Д.Трамп призывает своих избирателей не позволить демократам украсть эти выборы у их «самого любимого президента», «бороться» и делать взносы в специально созданный Фонд по защите выборов, которые суммарно уже составляют 170 миллионов долларов (преимущественно за счет небольших взносов).

Если в возможность «отыграть» выборы назад, видимо, серьезно не верит даже личный адвокат президента Р.Джулиани, то многочисленность и активность фанатов Д.Трампа, а также количество отданных за него голосов (74 миллиона) свидетельствуют о том, насколько точно он смог уловить и использовать чувства неуверенности и даже боязни своего ядерного электората. Соответственно, я не стал бы воспринимать вероятность его «воскрешения» в следующем политическом цикле как полную фантазию, тем более, когда «трампизм» будет составлять базу предвыборной программы человека с другой фамилией и более изысканными манерами. Вероятность такого сценария в значительной степени будет зависеть от позиции традиционных консерваторов-республиканцев. Похоже, подавляющее большинство республиканского истеблишмента предпочло бы перевернуть «страницу», но несколько парадоксальная трансформация Республиканской партии в выразителя интересов белого рабочего класса существенно усложняет эту задачу.

Безусловно, ключевое влияние на дальнейшую эволюцию политической и социально-экономической ситуации в США будет оказывать степень привлекательности и эффективности альтернативы, которую предложит стране правительство Джо Байдена. Прежде всего это касается противодействия пандемии COVID-19 и преодоления ее экономических последствий. Эти задачи — на порядок сложнее, чем возвращение к «нормальному» стилю управления и коммуникации, которые уже на нынешнем, переходном этапе демонстрируют новоизбранный президент и его команда. Сам Байден признал, что у него нет рецептов быстрого преодоления кризиса. 

Несмотря на обнадеживающие перспективы появления действенной вакцины, ситуация остается критической: каждую неделю в США регистрируется более миллиона новых случаев заражения вирусом, ежедневное количество летальных — приближается к 2200. На этом фоне особенно заметна фактическая бездеятельность действующего президента в поствыборный период, которой предшествовали непоследовательные и хаотичные попытки бороться с пандемией. 

Аналогично, после 3 ноября Белый дом утратил интерес к принятию Конгрессом пакета мер помощи домохозяйствам и бизнесам, материально пострадавшим в период пандемии, — в отличие от Джо Байдена, призвавшего конгрессменов утвердить соответствующее решение, несмотря на партийные разногласия. Еще раньше Министерство финансов забрало из Федеральной резервной системы 455 млрд долл., предназначенных на помощь пострадавшим от пандемии, и усложнило возможность их использования следующей администрацией. К тому же Трамп грозит наложить вето на законопроект о финансировании военной сферы, если Конгресс не откажется от намерения переименовать форты, названные в честь генералов армии конфедератов, и не отменит льготы для Твиттера, поскольку этот ресурс и его пользователи слишком критичны к президенту. Иначе говоря, Show must go on, или «шоу продолжается». 

По оценке обозревателя агентства «Блумберг» Т.О’Браена, «то, что началось как попытки Трампа пересмотреть результаты выборов президента, продолжится потоком политических и кадровых решений, обусловленных обидой и местью». Таких, цель которых усложнить по крайней мере начальный период деятельности новоизбранного президента и сохранить элементы «системы Трампа». В этом смысле особое значение имеет назначение Дональдом Трампом на место нового члена Верховного Суда США Эми Барретт, благодаря чему укрепилось преимущество судей-консерваторов, что, очевидно, будет сказываться на содержании решений, имеющих особое значение в жизни американского общества.

Основным полем борьбы нового президента с наследием Трампа будут вопросы внутренней жизни США, в частности экономика, где Байдена ожидают серьезные идеологические вызовы, в частности связанные с целесообразностью, по мнению многих экономистов, инкорпорирования определенной части экономической политики предшественника (достаточно вспомнить впечатляющие показатели довирусной экономики США), критической оценкой задела администрации Обамы (включительно с такой ее «брендовой» инициативой, как реформа здравоохранения) и противостоянием контрпродуктивному активизму леворадикального крыла демократической партии. 

В то же время нас не могут не интересовать внешнеполитические вопросы, причем намного больше, чем они интересуют среднестатистического американца. Ситуация в этой сфере выглядит сложной и неоднозначной. С одной стороны, не вызывает сомнений решительность новой администрации разобрать завалы и положить конец аномалиям в отношениях с союзниками, которые были частью внешней политики Д.Трампа. Как мы уже писали, прежде всего это касается укрепления НАТО. Хотя в свою каденцию Барак Обама настаивал на необходимости усилить взнос других членов Альянса в его военные возможности, по общему признанию, Джо Байден не будет педалировать этот вопрос, считая союзнические отношения «важнее долларов и центов». Для контраста: Трамп обосновал свое решение о выводе 12 тысяч американских военных из Германии тем, что сделал это в ответ на невыполнение этой страной решений НАТО о повышении расходов на оборону.

От Байдена также ожидают восстановления роли дипломатии во внешнеполитическом инструментарии (по его словам, она должна занимать здесь видное место), включительно с изменением отношения к международным органам и многосторонним механизмам (в частности ВОЗ и, я надеюсь, ЮНЕСКО), и радикального усиления составляющей, связанной с экологией (возвращение к Парижскому соглашению по климатическим изменениям). Впрочем, вряд ли и здесь США будут играть роль доброжелательного Санта Клауса. Говоря о намерениях сосредоточиться на соглашениях, которые содействовали бы уменьшению выбросов в атмосферу от морских и авиаперевозок, новоизбранный президент предупредил, что будет принимать жесткие меры недопущения того, чтобы другие государства воспользовались климатическими договоренностями для подрыва экономических интересов США.

Главный адресат указанного «послания» — Китай. Отношения с этой страной, как и для Трампа, будут проблемой №1 внешней политики новой администрации. Конечно, при Байдене состоится изменение риторики на китайском направлении: она не будет такой эмоциональной, на грани истерики, как при президентстве Трампа, но от этого не станут менее острыми геополитические, идеологические и экономические вызовы для США со стороны Китая. Соответственно, не уменьшится насущность потребности в адекватных ответах: их сейчас активно ищет новая внешнеполитическая команда. Впрочем, маржа для маневра достаточно узкая. Во время предвыборной кампании Джо Байден акцентировал на безальтернативности жесткого подхода к Китаю как стране, практикующей «нечестную» конкуренцию и «ворующей» американские технологии и интеллектуальную собственность, и не исключил возможности его применения ко всему спектру межгосударственных отношений. 

Более того, он обвинил Дональда Трампа в «фейковой жесткости» и проигрыше инициированной им торговой войны с Китаем. В отличие от предшественника, Джо Байден считает, что необходимо создать общий с союзниками и партнерами США фронт для противодействия «угрожающему поведению и нарушениям прав человека со стороны Китая». В этом же контексте, по моему мнению, надо рассматривать задекларированное возвращение к политике «акцента на Азии» Б.Обамы и планы введения должности суперкоординатора (дословно — «царя») по азиатским делам.

Сферой, где Джо Байден будет пытаться нормализовать ситуацию после деструктивных, по его убеждению, действий администрации Дональда Трампа, являются отношения с Ираном. Он уже заявил о намерении возобновить участие США в соглашении по ядерной программе Ирана, но при условии возвращения этой страны к «неуклонному выполнению своих обязательств». Впрочем, желание новоизбранного президента восстановить статус-кво может оказаться малопригодным для реализации. Во-первых, в дополнение к выходу из соглашения, администрация Трампа ввела серию жестких санкций, направленных против целых секторов иранской экономики, отдельных организаций и деятелей правящего режима; последние датируются уже послевыборным 10 ноября 2020 года. Лишь ценой чрезвычайных усилий ближайшим советникам действующего президента удалось отговорить его от идеи нанести удар по Ирану, наказав его таким образом за интенсификацию ядерной программы, подтвержденную экспертами МАГАТЭ. Во-вторых, иранское руководство уже успело отклонить предложение Байдена, тем самым усиливая позиции оппонентов договоренностей 2015 года.

В то же время есть проблема, где взгляды действующего и новоизбранного президентов практически совпадают: необходимость прекращения так называемых нескончаемых войн, которую Джо Байден отстаивал еще во времена своего вице-президентства. «Мы должны вернуть домой абсолютное большинство наших войск из войн в Афганистане и на Ближнем Востоке и ограничить нашу задачу поражением Аль-Каиды и «Исламского государства»… Мы должны сфокусироваться на борьбе с терроризмом во всем мире и дома… Мы можем быть крепкими и разумными одновременно. Существует большая разница между широкомасштабным, длительным развертыванием десятков тысяч боевых единиц, которому надо положить конец, и использованием нескольких сотен военных из сил специального назначения и разведывательных способностей для поддержки местных партнеров», — считает Джо Байден. В более широком смысле эти взгляды отображают дискуссию, которая уже определенное время продолжается во внешнеполитических кругах США, о целесообразном уровне политической, и особенно военной заангажированности США на Ближнем Востоке. Некоторые из демократов-центристов, приближенных к Байдену, убеждены, что этот уровень надо пересмотреть в сторону существенного снижения.

Когда я заканчивал работать над этой статьей, увидел недавний видеопост президента Дональда Трампа в социальных сетях, содержащий 46-минутный «концентрат» известных обвинений по поводу «украденных» у него выборов. Некий знак абсолютной невозможности смириться с поражением и судорожных попыток во что бы то ни стало отыскать способ перевернуть ситуацию с ног на голову. 

В том же Интернете я обратил внимание на фото, зафиксировавшее начало сооружения трибун для инаугурации нового президента США 20 января. Параллельные линии все же должны пересечься.