О Бараке Обаме и его внешней политике

На фоне гипотетического баллотирования Мишель Обамы (которое она опровергает) вспомнили, что ее мужа традиционно принято пинать за «нерешительность», «жалость» и все это. Иногда за дело.

Это повод поговорить о том, как политика (особенно международная) работает в реальной жизни. На примере Обамы. Ибо политическая целесообразность и реальное положение дел (внешние обстоятельства) намного влиятельнее характера или убеждения.

Обама получил крайне плохое наследство от Буша. 8 лет внешней политики, основанные на утверждении силы, разрушило статус США как главного мирового арбитра. Который они старательно строили после Вьетнама.

Вторжение в Ирак в 2003 году подорвало доверие к США как извне, так и внутри. Ибо базировалось на лжи. «Глобальная кампания против терроризма» провалилась. Еще в 2006 году в отчете разведки «Тенденции в глобальном терроризме» указывалось, что в Ираке формируется новое поколение террористических лидеров и боевиков. В результате воспламенился весь Ближний Восток.

На этом фоне администрация Буша уделяла недостаточно внимания более актуальным (по мнению многих) рискам. КНДР 2006 года получила свое ядерное оружие, а Иран в 2003-2004 годах возобновил свою ядерную программу. Буша обвиняли, что именно недостаточное внимание к внутренней политике сделали экономический кризис в 2007 году таким болезненным для экономики и общества США. Это все делало популярное мнение, что «ковбойская политика» стоила слишком много при деструктивных результатах.

Поэтому когда Обама начал декларировать свою внешнеполитическую доктрину, многие восприняли это как хороший сигнал перемен к лучшему. Она вписывалась в систему взглядов политического философа Рейнхольда Нибура: «Нация с чрезмерной политической властью испытывает двойной соблазн превысить ограничение исторических возможностей». Или, как говорил дядя Бен, «Чем больше сила – тем больше ответственность».

Доктрину Обамы кратко можно описать так:

1. США должны смотреть на мир как на более сложные.
2. США должны рассматривать свою безопасность как часть общей мировой безопасности, исходя из баланса своих интересов и интересов других стран, что должно снизить уровень антиамериканизма в мире.
3. Главный приоритет – безопасность и свобода торговли, на которых основываются экономические интересы США.

Это объясняет почти все его действия во время президентства. И попытку снижения напряжения в отношениях с Россией, и изменение риторики в отношении мусульманского мира, и призывы к расширению политического диалога с Индией и Китаем, и попытку вернуть Израиль и палестинцев за стол переговоров (делавших Буш-ст. и Клинтон, но разрушивший Буш-мл.), а также ядерное соглашение с Ираном.

Последнее наиболее показательно. В 2010 году Обама ввел дополнительные санкции против Ирана за подавление протестов. Но когда в 2013 году в Иране был избран умеренный Рухан, страны начали переговоры по ядерной программе Ирана. И договорились, что США начнут сворачивать санкции в обмен на отказ Ирана от намерения получить ядерное оружие. Могло ли оно сработать? Трудно сказать. Но конъюнктура снова изменилась.

Что касается Украины и реакции на Крым, то сам Обама сказал довольно ясно и четко в интервью The Atlantic. И мне нечего ему возразить:

• Цитата 1. «… сама Украина была другой. Следует помнить, что фактически перед тем там у власти был автократ, благосклонный к Путину… В парламенте еще были элементы, связанные со старым режимом».
• Цитата 2. «…из того, что изменилось с 2014 года, – это то, что ощущение национальной идентичности продолжило укрепляться. … аннексия Крыма и части территории на востоке помогли украинцам четко понять, кто они и за что они выступают…».

Нет, Барак Обама не герой моего романа. Но все же следует учитывать, что он вынужден был разгребать за своим предшественником (который тоже во многом действовал вынужденно) и избегать повышения международной напряженности. Ибо тогда масштабы угрозы прямой конфронтации с Россией и Китаем были гораздо ниже.

Теперь все не так. Но вины Обамы в изменении обстоятельств не так много. К примеру, он никак не мог предсказать «Арабскую весну». Иногда шторм истории несется независимо от прогнозов.