У Росії «забули» ювілей злочину проти людяності

В моем родном таджикском городе Худжанде, тогда Ленинабаде, стоял памятник Бибисолехе Кабилходжаевой, которую горожане называли Ходими Джамолак. Надпись на памятнике была скромной и неопределенной по сути – «инициатор восстания против царского самодержавия». В советское время можно было говорить только об одной из двух причин, не называя вторую – о том, что это было антирусское, антироссийское восстание. Для советского официального интернационализма вторую причину предпочли умолчать, удобнее было называть большевистскую версию – о «кровавом царском режиме».

Царский режим, безусловно, был кровавый, но с большевистским мог поспорить по количеству жертв. И, прежде всего, исторической цензурой: о восстании 1916 года в Российской империи не замалчивали, тогда как большевики скрывали реальные цифры пострадавших – убитых, покалеченных и бежавших. Больше всего пострадали кыргызы Семиречья, поэтому нынешняя власть Кыргызстана, в отличие от властей Таджикистана, Узбекистана и Казахстана, не стала скрывать дату и инициировала открытие в селе Кызыл-Дыйкан Жайылского района памятника жертвам восстания. Месяцем раньше, 2 сентября, в комплексе «Ата-Бейит» прошла церемония открытия мемориала памяти жертв событий 1916 года. Памятник состоит из трех массивных стел, облицованных красным гранитом. В этом же году было объявлено о том, что в Кыргызстане снимут фильм «Уркун».

В России обошлись «малой кровью» – провели в прошлом году конференцию в МГУ и круглый стол в Бишкеке с участием тогда председателя Государственной думы Сергея Нарышкина. Никаких извинений или слов сочувствия жертвам в странах Центральной Азии от Кремля не дождались – все как обычно. Признание вины означало бы и признание ответственности, но российские власти, обычно кичащиеся своей «интернациональной ролью» на постсоветском пространстве, предпочитают молчать о том, как подавляли ежегодные восстания в Грузии в первой половине 19 века, как воевали с малыми народами в Сибири и на Дальнем Востоке. История 100-летней давности – лишь одно из тех многочисленных преступлений Российской империи.

Восстание началось в июле 1916 года и окончательно было подавлено только в январе 1917 года. Началось оно после указа Николая II от 25 июня 1916 года о мобилизации в армию на тыловые работы «инородного» (не русского) мужского населения Казахстана, Средней Азии и частично Сибири в возрасте от 19 до 43 лет – всего 480 тысяч человек. 3 июля в присутствии 85 мусульман, представляющих местную администрацию Худжанда, была зачитана телеграмма о повелении императора. Вечером того же дня в соборной мечети города полицейский пристав Устимович в грубой форме потребовал составления списка мужчин для отправки на тыловые работы на фронт. Оскорбленные люди собрались в центре города: «К городовому подошла женщина по имени Ходими Джамолак. Она выхватила у него шашку и бросила ее на землю. Восставшие, поддержав ее, стали бить полицейских и патрульных, бросали в них камни».

Когда на следующий день весь город узнал, что полицейские ранили несколько человек, двое из которых скончались, волна протеста охватила не только Худжанд, но и по принципу «домино» стала охватывать регион за регионом, в том числе и Бухарский эмират, хотя он не находился в составе Российской империи. Восстание докатилось до Семиречья, территории современного Кыргызстана и Казахстана, включая Семипалатинскую область. По словам русского генерала Александра Сандетского, это было движение против «права русского народа править краем».

Число повстанцев только в Павлодарском уезде по официальным сообщениям достигало 4 тысяч человек. Восставшими в ущелье гор Кызылтау была организована кузница по изготовлению сабель и пик. До сих пор неизвестно точное число жертв ожесточенных боев с карательным отрядом с 21 сентября по 3 октября 1916 года в урочище Алгабас, крупные стычки проходили в урочище Каражар. Это лишь один из эпизодов восстания, самые серьезные столкновения происходили в Семиречье. 17 июля 1916 года в Туркестанском военном округе было объявлено военное положение, а к концу августа все волости Семиреченской области были охвачены восстанием. В отдельных боях с повстанцами участвовали более 5 тысяч русских солдат, с применением артиллерии и кавалерии.

Восстание было жестоко подавлено царской администрацией. Историки насчитывают число эмигрантов – более 300 тысяч казахов и киргизов бежали в Китай, к смертной казни приговорены 347 человек, к каторжным работам привлечены 578 человек, к тюремному заключению − 129 человек. Тынчтынбек Чоротегин, президент исторического общества Кыргызстана, говорит, что цифры до сих пор неточны:

«Кыргызские историки пишут, что около 110-120 тысяч кыргызов погибло. Это фактически одна восьмая часть кыргызов того времени и большинство кыргызов в некоторых аилах на севере Кыргызстана. Конечно, нет прямого царского указа о том, что нужно истребить именно кыргызов, но местные колониальные власти планировали изгнать кыргызов с Чуйской и Иссык-кульской долин в горы Нарына, помешала этому Февральская революция. Так что были признаки этноцида на уровне колониальной администрации Туркестана. Азимбек Бекназаров полагает, что был геноцид. Современные историки полагают, что были случаи истребления в очагах восстания и при бегстве слабо вооруженных повстанцев в Западный Китай, но нельзя говорить о тотальном геноциде кыргызов, хотя еще с царского времени была попытка русских историков снизить численность жертв у кыргызов вплоть до 5 тысяч человек.

В октябре восстание было жестоко подавлено, а остатки очагов добивали до января 1917 года. Существуют фотографии массовых казней, которые устраивали российские войска для устрашения казахов и кыргызов – их вешали на специально установленных виселицах, а головы казненных выставляли на базарах, дома восставших в аилах на Иссык Куле сжигали дотла. Как отмечал академик Бободжон Гафуров, только в Худжанде более 400 человек были приговорены военным судом к различным срокам. Таджикский исследователь Камол Абдуллаев пишет, что «всего во время восстания погибли сотни тысяч «инородцев», больше частью кыргызов, и 3-4 тысячи русских. Более 300 тысяч кочевников, спасаясь от царских карателей, бежало в Китай, где их ждала суровая зима, которая унесла еще десятки тысяч жизней». Это почти четверть кыргызов, живших тогда на территории Российской империи.

Упоминание в качестве жертв восстания русских лишний раз доказывает антиколониальные настроения у восставших. Но историки и, в частности, Тынчтынбек Чоротегин, говорят и о том, что были также перешедшие на сторону повстанцев русские и украинские поселенцы. Но были и кыргызы-предатели, указавшие карателям пути и получавшие награды от царской администрации. Царскому правительству удалось к началу 1917 года, отправить из Туркестана на тыловые работы лишь 123 тысяч человек из запланированных 480 тысяч.

До сих пор разные исследователи, в зависимости от политической конъюнктуры, пишут предположения о причинах восстания, связанные не столько с привлечение почти половины мужского населения на тыловые работы – рыть окопы, но и более глубинные. Советский политический деятель Григорий Бройдо, преследовавшийся как участник восстания, считает, что речь должна идти о банальной зачистке: «Но основное и главное – непосредственная деятельность власти, направленная на то, чтобы вызвать, провоцировать восстание для уничтожения человеческого материала и для расчистки земли для новых колонизаций – это обстоятельство тщательно затушевывалось». В подтверждение политика царской администрации в все время с оккупации Центральной Азии во второй половине 19 века, когда к местному населению отношение было презрительным, их называли официальным термином «туземцы», а насильственная русификация происходила в том числе и с помощью русско-туземных школ.

Восстание стало нарывом колониальных отношений. Само собой, и тогда, во время восстания, и потом в советской историографии была популярна версия о том, что восстание стало причиной вмешательства Турции и Великобритании. Эта версия подтверждает старую традицию Кремля сваливать свою ответственность на других. Камол Абдуллаев, один из лучших исследователей истории Центральной Азии, считает, что «восстание 1916 года по своей сути стало массовым протестом населения региона против: 1) участия в чужой для мусульман войне; 2) колониального режима; 3) представителей царской администрации и местных сил, поддержавших мобилизацию; 4) русских поселенцев, захвативших самые плодородные земли».

На самом деле, события 1916-1917 годов были лишь частью истории взаимоотношений империи с государствами и населением Центральной Азии. С 1839 года, с первой русско-кокандской войны, до оккупации Памира в 1894 году происходил не только упорный и в большинстве случаев кровавый захват новых территорий, который по старинной русской политической традиции называли «собиранием земель русских». Советские учебники упорно молчали о том, что восстание 1916 года было не первым: еще в 1783-1797 годы на захваченной территории нынешнего Западного Казахстана произошло восстание Сырыма Датова (Датулы), в 1836-1838 годы – восстание Исатая Тайманова, 1837-1847 годы – восстание Кенесары Касымова. В 1898 году произошло Андижанское восстание, из 2000 участников мятежа было арестовано 777 человек, 19 приговорены к смертной казни, повешены 6 человек.

После восстания 1916 года наступило непродолжительное затишье, пока большевики не начали очередную оккупацию, еще более жестокую – так называемую борьбу с басмачеством. Народно-освободительная борьба против советской власти продолжалась до конца 1930-х годов, за это время Красной армией в Афганистан выдавлено несколько сот тысяч узбеков, таджиков и кыргызов. Все советское время в горных кишлаках запрещали держать в личном хозяйстве лошадей – опасались нового восстания, а репрессивные органы – НКВД, а позднее и КГБ старались подавлять любое инакомыслие. В том числе и память о восстании 1916 года, прежде всего о реальных причинах восстания.