Чому Telegram прогнувся під ФСБ?

Мовою оригіналу

Павел Дуров недавно использовал шахматную терминологию, чтобы объяснить, почему Telegram заблокировал бота «Умного голосования»: «Допустить блокировку, чтобы оставаться доступным для всех россиян, чтобы дать политической партии два дополнительных дня на ведение кампании, – всё равно что по-жертвовать ферзём ради пешки в шахматной партии».

Мне очень неприятно слышать, когда шахматная фразеология используется для того, чтобы прикрыть факт своего сотрудничества с ФСБ. Никакие миллионы пользователей Дурову не интересны. Есть просто чёткие инструкции от тех людей, которые могут создать проблемы не столько Telegram, сколько ему лично. Поэтому не надо нас всех считать за идиотов. Мы прекрасно понимаем, почему себя так ведёт Apple, почему себя так ведёт Google, почему себя так ведёт Дуров. И очень жаль, что вся эта совершенно позорная, коллаборационная деятельность прикрывается интересами пользователей и свободой слова.

На самом деле, это просто неприкрытый личный интерес. Свобода слова стала разменной монетой в разговоре с Путиным и другими диктаторами.

Дуров рассказывает нам, что Telegram могут закрыть, когда им пользуются сейчас все, включая и кремлёвских ботов, и вся администрация. Telegram стал на сегодня, молодец Дуров, главным способом общения самых разных политических сил в России. Поэтому совершенно очевидно, что всерьёз рассматривать его закрытие нам не приходится.

Я, как вы знаете, не являюсь сторонником «Умного голосования». Я считаю, что эта идея как минимум не приносит никакой пользы, а может быть даже вредна. Но в данном случае мы имеем дело с действиями, которые направлены против той политической группы, которая представляет интересы политзаключённого номер один. И этот факт делает циничные заявления главы YouTube Воджицки, людей из Apple и Дурова, скажем дипломатично, ещё более неприятными.

К сожалению, реакция внутри США на позорное поведение компаний-гигантов не угрожает их коммерческим интересам. Если бы американский Конгресс реально обратил на это внимание, если бы американская публика реагировала на позорные действия, продиктованные коммерческими интересами этих компаний, так же жёстко, как она реагирует на какие-то события гораздо меньшего масштаба, происходящие в Америке, – это могло бы повлиять на политику YouTube или Facebook или Twitter. Пока, к сожалению, мы такой реакции в США не видим.