Два страшных сценария: первый день после саммита в Вильнюсе

Давайте попытаемся посмотреть на будущее Украины после саммита в Вильнюсе глазами евроинтеграторов и евразийцев. Представим два наиболее вероятных сценария глазами противоборствующих сторон.

-- Первый день после саммита в Вильнюсе глазами евроинтегратора

Грантоед Виталик проснулся от того, что за окном громко играла балалайка. Он натянул одеяло на голову, но звук балалаек стал только громче. Он буравил его уши ненавистными культурными триггерами. Виталик выполз из-под одеяла и подошел к окну. По проспекту Победы шли медведи с балалайками и доносилось «Баня, водка, гармонь да лосось». Время от времени, входя в кураж, медведи кувыркались, подпрыгивая назад. Немногочисленные киевляне в ужасе наблюдали за этой грубой демонстрацией силы.

Нет, мне не почудилось, они все таки не подписали — застонал грантоед Виталик. Он пошел на кухню, открыл холодильник и взял бутылку виски. Плеснул в стакан и глотнул.

Будут заставлять пить водку, — тоскливо промелькнуло в голове. Слезы потекли еще сильнее.

Потом Виталик включил телевизор. На «Интере» во весь экран было улыбающееся лицо Владимира Владимировича Путина.

Украина сделала исторический шаг, — сказал президент дружественного государства.

Виталик в бешенстве переключил на ICTV: Это первый, но не последний шаг, — продолжал Путин.

Бляяяяяяя! — завизжал грантоед Виталик и переключил на плюсы, но и там было холеное лицо Путина, продолжавшего гнуть свою линию:

-Теперь Украина должна продолжить курс на славянскую дружбу, на добрососедство, на укрепление духовных и экономических скрепов, — сказал наш общий лидер.

Виталик бессильно выключил телевизор и глянул в окно, выходившее во двор.

Там московские попы стояли перед шеренгами жильцов и махали кадилом. Шло причастие к правильному православию. Во имя отца и сына и нашего Патриарха, — дружно повторяли новые прихожане РПЦ.

В отдалении стояла группа человек в 40-50, которую сажали в грузовик под присмотром сотрудников ФСБ. Люди прощались с близкими и кричали: Не волнуйтесь, в Сибири тоже есть Интернет! Мы обязательно напишем.

Кто-то кричал: Это недоразумение! За что мне забирают! Я всегда верил в славянское единство!

Вдруг пол квартиры задрожал. Воздух наполнился низким гулом. Виталик побежал в гостиную, где окна выходили на проспект Победы.

Медведей уже не было. По проспекту медленно шли российские танки, новенькие Т-90 с применением самых последних нанотехнологий из Сколково, только что разгрузившиеся в на аэродроме в Гостомеле. На них гордо сидели российские спецназовцы с плакатами: Майдана не будет, Россия с вами, братья!

Виталик кинулся набирать мобильный: Шеф, все пропало! Они уже везде!

Друже, все буде добре, Захід нам допоможе, — мягко сказал Григорий Немиря, — я читав у Financial Times. И столько было вселенской грусти в этом голосе, что грантоед Виталик понял: пора с*ебывать.

Проклиная судьбу они достали с женой новые документы из тайника, надели куртки с Путиным и повязали на рукава русские ленточки. Теперь они были готовы сражаться за демократию.

-- Первый день после саммита в Вильнюсе евразийца

Евразиец Сашко открыл глаза. В голове гудело после вчерашней попытки залить горе спиртом. За стеной слышались крики и стоны. Там уже вторые сутки шла оргия. Евроинтеграторы начали отмечать свою победу групповухой, еще не дожидаясь результатов в Вильнюсе.

Сашка душили слезы, он подошел к окну. По проспекту Бажана из Борисполя брели орды геев. Некоторые без стыда тут же сношались, не переставая при этом пить дешевое украинское пиво.

В ужасе Сашко отскочил от окна. Быстро задернул занавески и дабы хоть чем-то перебить сладострастные стоны за стенкой включил телевизор и добавил громкость побольше. Шел выпуск новостей. Журналистка, явно лесбиянка, бодрым голосом рассказывала о том, как ювенальщики забирают из очередной украинской семьи детей. Камера показала как детей загоняли в грузовики, где сидели такие же несчастные и вопящие от ужаса малыши.

Сашко почувствовал, как на него накатила волна ужаса и ноги подкосились. Он рухнул на колени и горько заплакал. Потом он повернулся в угол, где стояла икона Св. Владимира и возопил: Отец! Отец, почему ты оставил нас на поругание.