Автор футболок «Спасибо жителям Донбасса!»: Не хочу, чтобы моя дочь выступала за Украину

Бизнесмен Денис Олейников стал фактически первым украинским политэмигрантом среди предпринимателей среднего звена. Или, как минимум, первым так сильно «нашумевшим». Именно его компания ProstoPrint два года назад напечатала футболки с кричалкой болельщиков «Динамо»: «Спасибо жителям Донбасса…» и всевозможными вариациями ее продолжения. После анонимных рекомендаций снять продукт с продаж, в офис нагрянула милиция. Дениса и его сотрудников обвинили в незаконном использовании логотипов Евро-2012. Несмотря на погром в офисе и угрозы в сентябре 2011 года предприниматель массово распространял футболки и даже намеревался переплюнуть оппозицию в организации массовой акции протеста. Двести тысяч человек – именно столько, по подсчетам Дениса, благодаря футболкам, в том числе, должны были выйти на главную площадь страны.

В первом интервью «Главкому», которое было записано утром 20 сентября 2011 года, Денис, описывая будущие подвиги, уверял, что не видит возможности своего выезда с семьей из страны. «Я чувствую, что все, что происходит, находит отклик не только у меня. Мне страшно будет, если я не увижу, что никому, кроме меня, эта борьба не нужна», - отметил тогда он. А уже ночью, получив информацию о готовящемся аресте, предприниматель покинул Украину. «Со мной самые дорогие мне люди – жена, сын и дочь. Это весь мой мир, и ради них я откажусь от идеалов, карьеры, бизнеса и чего угодно», - пояснял свой выбор Денис. Но обещал вернуться.

Сегодня, вместе со «всем своим миром», Олейников проживает в Хорватии, имеет статус беженца, развивает новый проект. Несмотря на то, что его дело в Украине «заглохло», Денис пока не видит радужных перспектив своего возвращения в Украину.

-- «Мне нравится жить в Хорватии»

Денис, расскажите, чем вы сейчас живете? Какой у вас бизнес?

Мы живем хорошо, - словами из мультфильма о Простоквашино. Дети мои учатся, жена поддерживает домашнее хозяйство. У меня сейчас компания, которая занимается инвестиционным консультированием для частных лиц.

Вы имеете в виду, информационно-аналитическое издание FTBN.com?

Да. Я работаю, в основном, с такими же, как я, украинцами, которые либо находятся за рубежом, либо во внутренней эмиграции.

Какое-то время назад говорили, что у вашей компании появился офис в Украине? Это правда?

Нет, офиса в Украине у меня нет – физически я там не присутствую. Просто ресурс на русском языке – потому ориентирован, в первую очередь, на украинцев и россиян. Большая часть клиентов, так сложилось, живут именно в Украине.

За те два года, которые вы не были в Украине, что у вас изменилось? Какие впечатления от жизни уже в Евросоюзе?

Многие люди не любят хвалебных од, говорят: что вы там Европой киваете, у нас тут тоже можно хорошо жить. Но мне нравится жить в Хорватии. Тут есть гораздо больше вещей, которые сложно купить за деньги. Та же безопасность, то же качество продуктов в обычных супермаркетах. При этом, количество денег в Балканских страна, может, и не больше, чем в Украине. В Украине больше богатых людей. Но чистый воздух и чистое море в Украине вы за деньги не купите. Ко мне приехала сестра. Она ходила по городской набережной и удивлялась: там не видно ни одного пластикового стаканчика. В основном, это поражает.

Когда мы уже находились здесь, в Украине погиб мой друг – разбился на машине. Он всегда был очень аккуратным на дороге, но разбился потому, что на трассе кто-то забыл поставить указатель «Ремонт работ». На хорватских дорогах одну ремонтирующуюся ямку начинают ограждать всеми возможными указателями на огромной расстоянии.

Сколько вы зарабатываете сейчас? Больше, чем во времена работы компании ProstoPrint?

Я не отвечу прямо вам на этот вопрос. Но скажу, что за деньги, которые зарабатывает специалист среднего уровня – это может быть и офисный сотрудник, и самозанятый – можно вполне комфортно жить в Южной Европе, где мы сейчас и живем. Уровень зарплат не сильно отличается. С киевской зарплатой можно вполне нормально жить в Словении или Хорватии.

Ваша дочь-теннисистка сейчас играет за Хорватию. Ранее Федерация тенниса Украины отказала ей в возможности выступать под украинским флагом. От какой страны хотела бы выступать сама Александра?

Это очень сложно. С одной стороны, мы родились в Украине, у нас есть какие-то чувства. Но с другой стороны, как в поговорке, не та мать, которая родила, а та мать, которая воспитала. В тот момент времени Хорватская федерация протянула нам руку помощи. И ведь мы говорим не о состоявшемся игроке, мы говорим о юниоре, который на тот момент еще ничего не достиг, она тогда ни в сборной не играла, у нее тогда не было титулов европейских. Нам могли отказать так же, как это сделали украинцы.

Исходя из того, что здесь нам помогли, предоставили хорошие условия, я лично из чувства благодарности буду Саше советовать не играть в будущем за Украину. Тут уже не в патриотизме дело. Если тебе что-то дается – нужно отвечать человеческим отношением. Но если вопрос возникнет, решать она будет сама.

Как обстоят дела с документальным подтверждением вашего украинского гражданства?

Никак. Мой украинский паспорт просрочен. Новый паспорт мне не выдают. Тупиковая ситуация. Гражданство как бы есть, но никаким образом реализовать свои гражданские права я не могу, потому что у меня нет паспорта.

Сейчас у вас есть паспорт беженца? Вы с семьей в Украину вернуться можете? Если отставить в сторону тот вариант, что вас могут арестовать.

Нет, не могу я въехать с этим паспортом в Украину.

Кроме сестры, кто у вас остался в Украине? Как часто родные вас навещают?

Моя мама там еще осталась. У жены родственники остались в Украине. Сестра вот приехала первый раз за два года. Мама приезжает чуть чаще. У нас каждые пару месяцев кто-то гостит. Этого достаточно, чтобы мы не ощущали острой ностальгии.

Как живется вашим близким в Украине? Все-таки дело против вас все еще открыто, и их могут беспокоить правоохранители.

Конечно, первое время им было тяжело. Сейчас все немножко успокоилось, но не закончилось. Я по-прежнему нахожусь в статусе обвиняемого. Но нет обвиняемого – нет и проблемы. Плюс, не очень активно заинтересованы в возобновлении этого дела сотрудники милиции низовых, средних уровней. Потому что там не только огромное количество процессуальных нарушений, там еще и достаточно должностных преступлений. И если это дело снова выйдет в активную фазу, так или иначе, кому-то придется объяснить то, что они даже сфальсифицировать уголовное дело не могут нормально. Торчат хвосты и рога. В реактивации уголовного дела никто особенно не заинтересован. Меня на этом этапе такое положение дел устраивает. Такой статус-кво позволяет, чтобы моих близких и моих бывших сотрудников никто не беспокоил.

Кстати, вы следите за судьбой ваших сотрудников по ProstoPrint?

Меня, прежде всего, интересовала их судьба по части проблем с этими нехорошими людьми, отдаленно похожими на милиционеров. И на сегодняшний день в этом плане все урегулировано. С них претензии сняты. Они однозначно были переквалифицированы в свидетели. За них я абсолютно спокоен сейчас.

Кто-то по-прежнему работает в Интернет-бизнесе, кто-то – в смежных областях, кто-то сейчас работает со мной. Но никто из той команды, которая пережила 6 сентября 2011 года налет, не ушел из моего поля зрения. Мы держим связь.

-- «Я не верю в справедливое расследование»

Не так давно из хорватской тюрьмы в Украину был экстрадирован совладелец сети ресторанов «Козырная карта» Андрей Задорожный. У него не было статуса беженца. Оцените: реальна ли возможность вашей экстрадиции?

Задорожный, действительно, не находился в статусе беженца, он был просителем убежища. И по итогам рассмотрения документов и изучения вопроса в убежище ему было отказано. Закономерно или не закономерно, правильно или не правильно – это другой вопрос. Мы же прошли через статус просителя убежища. Наше дело было рассмотрено, изучено. Наш статус беженца был одобрен. Беженец не может быть экстрадирован в страну, от которой он получил защиту. Это мое основное удовлетворение. Мне не нужен украинский суд. Европейские правоохранители в рамках расследования здесь на протяжении 14 месяцев вынесли свое суждение: дело имело политический характер. Этого достаточно. На основании только этого экстрадиция вряд ли возможна. Но никогда нельзя говорить никогда. Чисто теоретически, наверное, можно экстрадировать и меня.

За эти 14 месяцев, на протяжении которых группа европейских исследователей занималась вашим делом, вас вызывали на допросы? Методы европейских экспертов отличаются от методов украинских правоохранительных органов?

У меня за 14 месяцев не было негативных эмоций, связанных с правоохранителями, с теми, кто проводил собеседование, вел расследование. Это было тяжело, как любое расследование. Приходится отвечать на вопросы, вспоминать какие-то неприятные моменты. Но за все это время я не увидел никого, кто как-то бы предубежденно к нам относился. Мы всегда понимали, что эти люди здесь для того, чтобы разобраться, установить правду, принять обоснованное решение. Они были либо доброжелательные, либо формально доброжелательно нейтральные. Но мы не ощущали ни грубости, ни давления. Ты понимаешь, что человек не хочет ничего плохого тебе сделать, а просто хочет установить правду, - и это то, что хочется видеть и в украинской милиции. Большего не надо.

Вы верите в то, что в Украине может быть проведено справедливое расследование?

Глядя на текущую ситуацию в Украине, - нет, не верю.

Соответственно, вариант возвращения в Украину тоже пока не рассматриваете?

С одной стороны, мне бы хотелось вернуться в Украину. Я там родился, прожил не самые плохие 35 лет своей жизни. Конечно, я никогда не стану хорватом. И жена моя, и старшая дочка – тоже. Младший, кстати, вполне возможно, еще станет хорватом – по культуре.

С другой стороны, для возвращения необходимо справедливое расследование. Оно предусматривает наказание виновных и предполагает, что такая ситуация не повторится впредь. Я не верю ни в справедливое расследование на текущем этапе, ни в наказание виновных, ни в то, что я приеду, и через месяц такая ситуация снова не случится. Ну и чисто бытовые вещи. Мы здесь живем уже два года. Сняться и поехать назад – не так просто. Старшая уже играет за сборную Хорватии. Младший учится в школе. Дети обживаются друзьями. Жизнь уже оптимизирована здесь.

Я бы хотел вернуться, но это вопрос не ближайших лет и по социально-политическим мотивам (расследование, гарантии безопасности), и по бытовым. Решить бытовые вопросы проще. Если я вернусь, я хочу, чтобы государство, пусть и не публично извинилось, наказало бы виновных, тех, кто издевался над моими людьми, кто подделывал документы, кто инсценировал вещи, к которым мы и близко не могли быть причастны в силу модели нашего бизнеса. Ну, не производят контрафактную продукцию компании, которую ведут активную пиар-деятельность, адрес офиса которых знает каждый второй. Контрафакт производят до сих пор в одесских подвалах. Вопрос репутации доброго имени тоже важен. Потому я не думаю, что это возможно. Да и куда мне возвращаться?

Спустя два года, как оцениваете ваш «побег» из Украины? Никогда не думали: а, может, не стоило?

Что может быть реальнее того, когда в одночасье уничтожается то, что ты делал много лет, реальнее того, что двоих людей держат ночью в обезьяннике и говорят, что, если не будет признания, детей отправят в детский дом? А ты не можешь с адвокатом даже попасть на собственное производство. И понимаешь, что у тебя в подвале или на чердаке могут найти килограмм наркотиков или взрывчатку, что моральных стопов там нет. Что, если нужно будет найти труп, то там найдут труп. Те угрозы, которые звучали, никуда не делись.

Вы говорили, что заказ на ProstoPrint – это инициатива Сергея Левочкина и Анатолия Могилева. Сегодня готовы предоставить более веских доказательств?

Я не могу на сегодняшний день утверждать с достаточной степенью вероятности, что это был конкретно Левочкин. И не могу утверждать, что это был Могилев. И, наверное, не хочу. Но однозначно понятно, что команду на разгром ProstoPrint озвучивали с самого верха. И до последнего момента это дело контролировалось на самом высоком уровне. В свое время один из представителей Партии регионов предлагал урегулировать эту ситуацию. Но даже его полномочий не хватало, чтобы урегулировать ее полностью.

Вы имеете в виду бывшего вице-премьера Сергея Тигипко? Он предлагал вам решить все проблемы фирмы ProstoPrint взамен на ваш отказ от публичной деятельности?

Да, именно его. Именно этот человек, будучи вице-премьером на тот момент, не мог дать даже гарантий безопасности.

То есть о решении не жалеете?

Нет, не жалею.

-- «За границей стали, посмотрели на Украину и поехали дальше»

Почему остановили свой выбор на Хорватии?

Тогда все было очень быстро. В пять или шесть вечера, в тот день, когда мы уехали, я узнал из достоверных источников, что уже готовы ордера на задержание меня и моей жены. Мы знали, что наши основные телефоны прослушивается. Я выключил телефон, сел в машину и поехал из Киева в Одессу. По дороге на заправке купил симку, позвонил близкому человеку и попросил узнать, в какие страны возможен выезд без визы, потому что шенген был только у меня. Этот человек назвал мне несколько стран. Мы приехали в Одессу в начале двенадцатого, никому ничего не объясняя, загрузили в машину спящих детей и вещи, которые поместились в багажник. Ни в какие банки я уже не заезжал, не успел денег снять. Только то, что было на карточках и дома в загашнике, взяли. В начале первого ночи выехали в Приднестровье. Там, за границей, стали, посмотрели на Украину и поехали дальше.

Утром приехали в Молдову. Переночевали. Сели в гостинице, открыли список стран, начали выбирать, куда поедем. Между Хорватией и Сербией выбрали Хорватию.

Изначально не думали, что будем просить там убежища. Но когда приехали туда, передумали. По Конвенции беженцев вы обязаны просить убежище в первой стране, в которой вы почувствуете себя в безопасности. Мы поняли, что в Хорватии безопасно.

Ордер на арест вашей жены должен был стать инструментом давления?

Жена была соучредителем моих компаний. Но она не имела никакого отношения к операционной деятельности. Она не могла выступать ни в каких инкриминированных делах, потому что не была ни директором, ни сотрудником. Она просто владела каким-то пакетом акций моей компании. Но каким-то образом оказалось, что ордер выписан и на нее. Каким – это вопрос, на который следствие очень не хочет отвечать.

Я полагаю, что это могло бы стать инструментом давления. У нас обоих неполные семьи: у жены есть только папа, у меня – только мама. У них обоих не очень хорошее здоровье. А у нас двое детей. Соответственно, с нами можно было делать все, что угодно. Потому что дети оставались бы незащищенными.

Почему вы в итоге отказались от ваших проектов ProstoPrint и ProstoBook?

Тяжело было управлять на расстоянии.

Что сейчас с ProstoPrint? По информации СМИ, вы продали его бизнесмену, с которым познакомились в Хорватии. Кто он?

Новый владелец – украинец. Я бы не хотел говорить о том, как компания сейчас работает.

Как владелец бизнеса, наверное, я бы сделал лучше. Но, хозяин – барин.

ProstoBook, по сути, прекратил существование? Вы продали его давнему другу и куму, а после заблокировали домен. Что за разногласия у вас возникли с Любомиром Гайдамакой?

Не могу сказать, что здесь был именно конфликт. Так бывает. Когда человек далеко, и когда вы ведете бизнес с тем, кого знаете, вы какие-то вещи фиксируете на словах: вы договариваетесь об одной вещи, а потом человек решает, что вам можно не заплатить, потому что вы далеко, вы судиться не будете и, вообще, в Украину приехать не можете.

Я неоднократно предлагал этот вопрос урегулировать и, в конечном итоге, просто прикрыл домен, и забыл об этом, как о страшном сне.

-- «Шанс быстро все поменять утрачен в 2004 году»

Вы следите за политическими событиями в Украине?

Я слежу в фоновом режиме за политическими событиями в Украине. Могу для себя выделить несколько вещей. Первое – глобальное прозрение украинского общества по поводу «спасительной» ВО «Свобода». Люди понимают, что это не та третья сила, на которую возлагались большие надежды. И второе – потихонечку спадает градус в отношении того, что Янукович – это страшный тиран и так далее. Это видно по социальным сетям, по общению. Люди начинают понимать, что проблема глубже, проблема не в Януковиче.

Очень жалко по-человечески Юлию Тимошенко, которая сидит в тюрьме. Она не должна там находиться, даже если сделки по газу были, потому что это политическое решение. Иначе в тюрьму нужно отправить всех – от Обамы до Путина. Но с другой стороны, то, что она там находится, - это проблема общества и самой Юлии Тимошенко, которая не обеспечила ни надлежащую судебную реформу, не провела люстрацию в правоохранительных органах, судебных. Это понимание приходит потихонечку. И это радует. Но печалит то, что нужно еще много лет, чтобы все это трансформировалось в какие-то практические решения.

Нужна какая-то новая политическая сила, которая будет отображать нужды и потребности современного общества. Сейчас таких сил нет ни во власти, ни в оппозиции. Но мне кажется, что процесс идет. И новые лидеры, новые структуры возникнут – может, через год, через три, через пять. Но по-другому быть не может.

Из чего же, по-вашему, эта сила, эта новая структура возникнет? Вы делаете свои выводы на основе общения в соцсетях. Но оппозиция не может, например, даже оттащить людей от мониторов, вывести их на улицы.

Сейчас люди и не выйдут. Всем кажется, что это такой тактический вопрос: ну какие нам еще придумать лозунги, чтобы люди вышли на улицу? Ответ: никакие. Должно произойти перерождение – в понимании того, что путь революции безвозвратно потерян в 2004 году. Сейчас все должно произойти эволюционным путем. Где-то должен появиться и вырасти лидер, который потихоньку начнет выстраивать рабочие локальные структуры, которые вернут людей в политику на уровне двора, парка, детского сада. И люди будут не крушить заборы, а отстаивать свои права на основании постоянно действующих организаций.

Пример. В городе, в котором мы живем, местная власть приняла решение, что две скорые не будут ездить в отдаленные поселки, а останется там одна скорая. Люди через какие-то общественные организации, через партийные ячейки добились решения этой локальной проблемы. Теперь эти люди являются верными избирателями той партии, которая помогла отстоять свои права. Шанс перескочить через проблемы местные и быстро все поменять в Украине утрачен в 2004 году. Теперь надо по-другому. Но неужели «Батькивщина» реально помогает решать проблему каждого двора? Конечно же, нет. Эти их партийные списки, как формировались за деньги или за связи, так и формируются.

Когда есть такой разрыв, и оппозиционным лидерам нет веры так же, как и провластным, люди не выйдут на Майдан.

Раз уж вы заговорили о действиях оппозиции. Во время скандала с футболками «Спасибо жителям Донбасса…», по вашим словам, оппозиционеры не предложили вам помощь. Накануне парламентских выборов-2012 предложений поучаствовать в выборах или придумать новый слоган для кампании также не поступало?

Я не хочу к этому возвращаться. Среди политиков есть политики, а есть еще и хорошие люди. Я продолжаю общаться с некоторыми людьми из нашего политического истеблишмента, но исключительно как с интересными и образованными людьми. Никаких общих интересов с украинскими политиками любых мастей у меня на данный момент нет.

Предложения были разные. Но на сегодняшний день их в моей жизни нет. И они не возникнут вновь в ближайшем будущем.

Со стороны, оцените, как живется бизнесменам средней руки в Украине?

Ситуация далека от идеала, но люди как-то работают, как-то выживают. Как-то – это ключевое слово. Бизнесмен всегда приспосабливается к агрессивной среде. Только в Европе агрессивная среда – это конкуренция, инновации, а у нас агрессивная среда – это люди с дубинками, налоговая или конкуренты, которые давят на тебя, используя ту же милицию, прокуратуру и налоговую. Есть, конечно, тенденция, что кто-то уезжает из страны. Но уехать могут не все отрасли. Чьи-то профессиональные навыки востребованы только в Украине. Тому же украинскому юристу сложно будет найти себя в Европе, где другая правовая система. А столяр и в Европе может работать, как в Украине. Плохо, что люди борются не с тем, с чем нужно бороться в бизнесе.

Новый слоган для футболок и не только вы уже придумали?

Нет. Я бы хотел жить спокойной, отдаленной от украинской политики жизнью. Если я когда-то в нее и вернусь, то не хочу оперировать слоганами. Время слоганов прошло. Нужно включать голову. И «Свободу не спинити», и «Покращення вже сьогодні» - это то, что не наполнено смыслом. Этого сейчас не понимает оппозиция в том числе. Она продолжает биться над «Вставай, Украина!» вместо того, чтобы взять горизонт планирования не год, а три и пять, покаяться перед людьми в том, что, извините за непарламентский французский, «просрали» 2004 год, и начать наполнять смыслом. Тогда не придется удивляться, а почему это к нам на «революцию» две калеки пришло.

-- «Все понимают, что Юлию Тимошенко не хочет выпускать Янукович»

1 июля Хорватия вступила в ЕС? Вы уже ощущаете какие-то изменения?

Многие вещи здесь уже стали обозримо лучше, допустим, на уровне каких-то процедур. Европейский стандарт, например, регламентирует время для принятия решения каким-то чиновником. Глобально административный аппарат стал работать лучше буквально в течение недели. Эти вещи приятно удивляют.

Почему же у нас все еще возникают сомнения: нужна ли Украине Европа?

В Хорватии тоже далеко не все довольны Европой по разным причинам. Но если вы возьмете общий срез, то это воспринимается как прививка. Не все довольны, но надо. Это как сходить к стоматологу. Неприятно, но надо. Но в целом, ни у кого не возникает сомнений. Альтернативы нет – надо.

Верите в том, что Украина на Вильнюсском саммите подпишет Соглашение об ассоциации с ЕС?

Мне кажется, что есть слишком много условий и условностей, на которые Украине придется пойти. Это касается, прежде всего, каких-то общественно-демократических процедур. Это связано и с правами и свободами сексуальных меньшинств, и с избирательным правосудием. Если эти вещи будут реализованы, то ассоциация возможна.

Но все понимают, что Юлию Тимошенко не хочет выпускать Янукович, а либерализовать гражданские права для меньшинств не хочет ультраправая оппозиция. Слишком много всяких «но» с разных сторон. Я хочу надеяться, что разум в данном случае возобладает. Но шансы на подписание соглашения оцениваю как очень-очень призрачные.

Вы говорите о важности для Европы закона, который защищает права сексуальных меньшинств. Этот проект украинские депутаты пока отложили в сторону. С чего вы взяли, что этот критерий действительно повлияет на шансы страны подписать соглашение? Среди стран Евросоюза тоже ведь есть «отступники» - та же Литва, например, где был принят закон о запрете пропаганды гомосексуализма.

Права сексуальных меньшинств – более жизненная проблема для Европы, чем Тимошенко в тюрьме. Я также считаю, что гражданские права, в том числе, права меньшинств, это гораздо важнее дела Тимошенко в данном случае. Дело Тимошенко для Европы – это то, что на голову не налазит, и все, в принципе, понимают, что это не правильно. Но вопрос со свободой слова, с правами сексуальных меньшинств – это то, что может вызвать больший отклик в сердцах среднего европейца, чем страдания, даже незаслуженные, отдельного украинского политика.