Листи з Луганська. Куди зникає багатотонна російська «гуманітарка»?

– Ты не знаешь, почему Марина не возвращается в Луганск? Мне она регулярно жалуется, как им вчетвером тяжело жить в Киеве в однокомнатной квартире.

– Не возвращается, потому что имеет там слишком много таких моментов, которые здесь иметь она не будет. А жалуется, потому что за шесть лет это стало привычным делом.  

Наша общая подруга Марина уехала из Луганска шесть лет назад. Буквально сразу она поняла, что путь переселенца весьма тернист, но столь же обласкан помощью от многочисленных фондов, проектов, миссий, приходов и благотворителей. И если что-то лежит прямо на поверхности, то в какие-то другие двери нужно стучать, писать и просить… своего, заложенного в этом проекте. Пять лет назад говоря о том, почему Марина не работает, она созналась, что работать ей некогда – практически каждый день она занимается оформлением помощи их семье. Для этого приходится похлопотать – оформить статус малоимущих, получить группу инвалидности, найти все те фонды и проекты, где помощь для них заложена, оформить необходимые документы и выстроить очередность получения этой помощи. И каждый день Марины похож на предыдущий: она либо отвозит новые справки, либо ездит собирать по городу помощь в виде продуктов питания, одежды, обуви, лекарств, канцелярии. «За эти шесть лет мы не купили себе ничего из одежды. Всё, что ты видишь на мне и моих детях, нам отдают люди. Из питания мы тоже не покупаем ничего – крупы, консервы, масло, тушенку и много чего ещё нам дают в проектах». Кроме этого Марине повезло попасть в систему бесплатного обслуживания по профилю своего заболевания – она получает полный комплекс медицинских препаратов, принимать которые ездит… в Луганск, потому что именно в Луганске ей больше нравятся больницы и больше знакомых среди врачей. Все, кто знает эту ситуацию, усмехаются: «Повезло, хорошо устроились». И если представить, что в какой-то момент её семья вернется в Луганск в большую, чем однокомнатная квартира, они станут обычными жителями «республики», такими же, как и большинство, потому что внутри «республики» таких вот проектов помощи раз, два… да и, пожалуй, все. 

Если по порядку, поначалу благотворителей было много. Тех, кто готов был протянуть руку помощи, накормить, обогреть, одеть и лечить здесь нуждающихся. В первый год каким-то чудом эту деятельность в «республике» многим удавалось осуществлять – появились рабочие места, прошло обучение, началась деятельность фондов и проектов. Летом 2015 года проверки со стороны «республики» выявили множество нарушения со стороны благотворителей с мировым именем. То, дескать, антисанитарные условия в складах, то запрещенные ко ввозу психотропные препараты. И общий вердикт – не прошли аккредитации в «республике». Неофициальная версия была намного прозаичнее – слишком много видят приезжие. И принимая помощь, мы признаем, что нуждаемся, а это портит общий имидж «республики». И проекты вышли вон – продолжили свою деятельность за линией разграничения, пожимая плечами: во всем мире они могли помогать в зоне военного конфликта, а в «республике» не смогли выполнить будто бы простых требований.

 Собственно, получить что-то бесплатно, то есть даром, в «республике» достаточно сложно. Те, кто имел средства помогать частным образом, выехали из Луганской области ещё в 2014 году, оставшиеся с трудом держатся на плаву. Все официальные благотворители, которых можно по пальцам сосчитать, требуют такого количества справок и подтверждающих документов, что проще отказаться от этой затеи вовсе. Скажем, фонд Юрия Юрова помогает денежными средствами на операцию. Они принимают документы, рассматривают их, принимают в работу. Не факт, что помогут, потому что кому-то может быть нужнее, а всего обратившихся – тысячи. Это те, кто выстоял в очереди, собрал документы, принес их и… не умер, ожидая решения о выдачи помощи. Оказав какую-то помощь, раздувается масштабная кампания с благодарностями на камеру.

Интересно, что даже местный Красный Крест, который одним из немногих работает в «республике» помогает весьма условно – банком ношенной одежды и информированием о поведении на заминированной местности. Были проекты помощи на линии разграничения и восстановления разрушенного жилья, но, знаете, это такая капля в море на фоне всего… Даже с помощью в восстановлении разрушенных домов история с неким душком, когда со строительными материалами помогали, но часто среди получателей были «свои», нужные организации люди. Да и помощь строительными материалами от «республики» обросла массой легенд. Если снаряд попадал в дом на два хозяина, и ущерб был примерно одинаковым, часто одной половине дома выдавали для восстановления пластиковые окна, а второй – просто стекла и штапик. И ирония была в том, что кто-то просто мог чаще напоминать о себе и требовать, а кто-то терпеливо ждал, полагаясь на случай.

Есть помощь в размере 3000 рублей для нуждающихся от «республики», для получения которой нужно собрать уйму справок и выстоять в очереди. Есть бесплатное питание школьников начальных классов и продуктовая помощь в виде кашек и пюре для детей до трех лет. И это, пожалуй, все. Чем помогает в «республике» миссия ООН, не знает никто. Для самой «республики» джипы миссионеров, регулярно паркующиеся у ресторанов, как красная тряпка на корриде, – все понимают, что есть какие-то проекты помощи, но никто не понимает, как эту помощь оформить и получить. 

Сам факт оказания помощи очень часто напоминает факт дополнительного унижения. Московский журналист Галина Созанчук, оказывая помощь нуждающимся в «республике», выстраивала всех в очередь, фотографировала с полученной помощью в руках в виде пачки кефира, куриного окорочка, пары яблок, сока и круп. Это выпадало из рук, Галина нервничала, а после все фотографии появлялись на её страницах в социальных сетях, вызывая умиление москвичей: «И не побоялась же ехать».

Самый хороший вопрос о том, куда идет многотонная российская гуманитарка, остается открытым. Сами россияне уверены в том, что мы в «республике» не нуждаемся ни в чем, регулярно получая гуманитарную помощь.